Обращение

Угроза рациональности идет непосредственно от куновского представления о революционной смене парадигм, о переходе от одной парадигмы к другой. Он сравнивает этот переход с религиозным обращением, а также с явлением переключения гештальта. Если вы нарисуете перспективное изображение куба на бумаге, вы можете увидеть его обращенным то в одну, то в другую сторону. Витгенштейн использовал фигуру, которую можно видеть то как кролика, то как утку. Говорят, что религиозное обращение – это важнейшая разновидность подобного явления, вызывающая радикальное изменение способа восприятия мира.

Переключение гештальта не предполагает использования разумных доводов. Конечно, бывает и аргументированное религиозное обращение – этот факт подчеркивается больше в католической традиции, чем в протестантской. Но Кун под обращением имеет в виду процесс “рождения заново”. Он мог бы вспомнить Паскаля, который утверждал, что лучший способ стать верующим – это жить среди верующих, неосознанно участвуя в их ритуалах, до тех пор, пока они не станут восприниматься как истинные.

Такие размышления не означают, что нерациональное изменение мнения не может быть переключением с менее разумного на более разумное учение. Сам Кун побуждает нас произвести смену гештальта, с тем чтобы перестать рассматривать развитие науки как подчиненной лишь старым канонам рациональности и логики. Наиболее важно то, что он предлагает новую картину: после смены парадигмы члены новой дисциплинарной матрицы “живут в другом мире”, отличном от мира их предшественников.

Несоизмеримость

Жизнь в другом мире влечет за собой одно очень важное следствие. Мы можем захотеть сравнить достоинства старой парадигмы с достоинствами ее преемницы. Ведь революция оправдана, только если новая теория удовлетворяет известным фактам лучше, чем старая. Кун однако настаивает на том, что часто не удается даже сформулировать идеи старой теории на языке новой: новая теория – это новый язык. И способа нахождения нейтрального теоретического языка, в котором можно выразить, а затем сравнить обе теории, не существует.

Мы самодовольно предполагаем, что последующая теория ассимилирует открытия своей предшественницы. Однако с точки зрения Куна может случиться, что эти открытия не смогут быть даже выражены на языке новой парадигмы. Наша старая картина развития знания была картиной накопления знаний, их кумуляцией, осуществляющейся несмотря на случайные неудачи. Согласно Куну, хотя нормальная наука может и быть кумулятивной, наука в целом не идет по этому пути. Обычно после революции большой фрагмент некоторой части химии или биологии бывает забыт и становится доступным только историку, который с трудом вживается в уже забытое мировоззрение. Конечно, критики будут спорить о том, насколько типична нарисованная Куном картина. Они будут не без основания придерживаться того, что более типичен тот случай, когда, например, квантовая теория относительности берет под свое крыло классическую релятивистскую теорию.

Объективность

Кун был поражен тем, что его работа (так же как и работы его сторонников) вызвала кризис в представлениях о рациональности. Впоследствии он писал, что он никогда не намеревался отвергать обычных достоинств научных теорий. Теории конечно же должны быть точными, то есть в максимальной степени удовлетворять существующим экспериментальным данным. В то же время они должны быть внутренне непротиворечивыми и согласовываться с другими принятыми теориями. Они должны охватывать достаточно широкий круг данных и быть богаты следствиями, просты в своей структуре, организуя факты понятным образом. Теории должны быть плодотворными, открывать новые события, новые методы, новые связи. В рамках нормальной науки критические эксперименты, позволяющие отдать предпочтение какой-либо из конкурирующих гипотез, могут быть редки, но не невозможны.

Эти замечания казалось бы далеки от ставших популярными идей из “Структуры научных революций”. Не следует забывать, однако, что далее Кун делает два фундаментальных замечания. Во-первых, его пять перечисленных выше критериев равно как и другие, подобные им, никогда не достаточны для того, чтобы сделать решающий выбор между соперничающими теориями. При оценке теорий на первый план выступают свойства, для которых в принципе не может быть найдено формального алгоритма.