Такие факты свидетельствуют о том, что существование сообщества ученых, специально занимающихся классификацией объектов соответствующих видов (океанической фауны, к примеру) и поэтому зовущихся в народе специалистами или экспертами в данной области, еще не является достаточным условием того, чтобы можно было говорить о референции такого, например, термина как ‘морской змей’. Этот термин отличается тем, что мы не только не можем пока определить его референт, но и не можем утверждать, что у него есть референция (или что он имеет не пустой объем). Мы сможем это сделать, только вместе с таким определением референта, которое будет иметь для нас силу необходимой истины, и в этом случае определение референта будет фактически означать установление референции. Однако, пока специалисты по океанической фауне не могут этого сделать, так же как ученые-специалисты во многих других областях знаний не могут сделать подобного же относительно референтов других терминов. Даже если мы решим этот вопрос, обнаружив живого морского змея, то, что мы нашли его, будет означать, относительно вопроса о референции термина, не более того, что у нас уже есть метод согласованной классификации таких объектов, а стало быть — что референция термина в каком-то важном смысле определена — или что она устанавливается в определенном смысле вместе с этим открытием. По-видимому, какие-то дополнительные черты должны характеризовать ученое (и не только) сообщество, чтобы его существование гарантировало хотя бы референциальную определенность соответствующих терминов; или, иначе говоря, ученые-специалисты должны быть специалистами в чем-то еще, и именно в этом втором смысле, который далее будет прояснен, мы будем предпочтительным образом употреблять термин ‘специалист’.

Вполне очевидно, чего не хватает в случае с термином ‘морской змей’: никакое дескриптивное целое не связано с ним так, чтобы давать определение, которое бы имело для специалистов по океанической фауне или для большинства из них силу закона. Если предположить, что такая связь установлена, то уместно предположить, что вместе с ней установлена и референция термина; ведь его референциальная неопределенность состоит как раз в неопределенности его объема, а это означает, что, если считать каузальность Крипкеанского типа ответственной за установление референции, то каузальность, связывающая современное употребление термина ‘морской змей’ с некой ситуацией первокрещения, может связывать его, таким образом, совсем не с тем референтом, который будет определен на основе передовых методов научной классификации. Вследствие неясности термина, его могли первоначально применять к разным животным, не являющимся морскими змеями (если таковые будут наукой найдены); всегда ли мы можем проследить каузальную цепочку до ее истоков? Вряд ли. И в этом смысле, фактически, определение референта будет установлением референции для данного случая. Могут, однако, найтись основания исключить термин ‘морской змей’ и все подобные из категории терминов естественных родов; но разве по иному обстоят дела с терминами типа ‘вода’? Для того, чтобы знать, какую референцию сохраняет каузальность, фактически оказывается необходимым знать, каковы были те образцы, к которым первоначально данный термин был применен как их имя: вполне возможно, что среди таких образцов, первокрещенных словом ‘вода’ были и образцы неводы, т.е. не-Н2О.

Таким образом, фактически определение посредством выделения существенных специфических черт, при условии, что оно имеет силу закона, остается и в рамках каузальной концепции условием установления референции, так как референция не может считаться установленной, если она не связывает термин отношением наименования с одним единственным объектом или с объектами одного единственного класса. Здесь вполне уместно возражение, что подавляющее большинство или основное ядро случаев употребления термина ‘вода’ в качестве имени связывало его именно с тем, чей химический состав Н2О и, таким образом, каузально сохраняемая референция термина есть референция именно к тому, что является водой, согласно современной классификации. Это вряд ли можно утверждать о термине ‘морской змей’, но во всяком случае можно утверждать о термине ‘вода’. Ситуация с этим термином до развития химии подобна ситуации с такими терминами как, например, ‘стул’, объем которого, судя по всему, не удостоился научного определения, которое имело бы силу закона. Некоторые слова (‘стул’ в их числе), считает Патнэм, не демонстрируют разделения лингвистического труда, т.е. нет специалистов, способных в трудных случаях посредством передовых методов классификации отличить стул от не стула; и это относится также к употреблению термина ‘вода’ до развития химии.