Между тем, можно пойти по пути не игнорирования различий, на которые указывают применяемые в подобных случаях вводные конструкции, такие как упомянутые выше (‘скорее всего’, ‘уверен, что’ и др.). Такие выражения, как ‘скорее всего’, ‘надеюсь, что так’, ‘по-моему’ и др. характеризуются слишком высокой степенью смутности, чтобы, если располагать их внутри того или иного атрибутируемого полагания, истинностное значение последнего было вполне определимо. В самом деле, некто может верить, что, скорее всего, если он выпьет купленной водки Экстра неизвестного ему разлива, то не отравится, и что, если он выпрыгнет со второго этажа в глубокий сугроб, мимо которого сложно промахнуться, вследствие его размеров, то, скорее всего, он не разобьется и не нанесет никакого вреда собственному здоровью. Но при этом водка все-таки выпивается, а прыжок со второго этажа в сугроб совершается только в мыслях — даже если человеку надо очень торопиться, а дверь долго открывать, потом идти через весь двор, что сильно удлинит путь и т.д. и т.п. (и все это принимается в расчет). ‘Скорее всего’ в первом и во втором случаях явно соответствуют разным степеням обоснованности соответствующих полаганий относительно данного человека. С другой стороны, различия в степени обоснованности между этими полаганиями, вероятно, можно специфицировать, если обратить внимание на то, как много дополнительных соображений индивид должен принять в расчет, чтобы действовать в согласии с первым полаганием (т.е. выпить водки незнакомого разлива), и сколько — чтобы действовать в согласии со вторым (т.е. выпрыгнуть в сугроб со второго этажа). Если, например, для того, чтобы предпринять последнее действие, индивид должен при данных обстоятельствах (спешка, долго идти через двор и т.д.) всего лишь твердо знать (или что-то подобное), что под сугробом не скрывается никакая железная арматура и прочие опасные предметы, тогда, как для того, чтобы предпринять первое действие, он должен принять в расчет большее число соображений, помимо тех, что исходно конституируют ситуацию>[52] — например, что в этом магазине раньше данному человеку не попадалась плохая водка, и, что водка совсем не выглядит как поддельная и имеет все атрибуты нормального продукта, выпущенного на легальном предприятии — то это может послужить основанием для признания за вторым полаганием большей силы по сравнению с первым, несмотря на то, что с балкона люди прыгают гораздо реже, чем пьют водку.

Последнее обстоятельство, возможно, обусловлено необычностью ситуаций, которые требуют действий, подобных прыжку с балкона, т.е. можно предполагать, что определенные релевантные полагания, учитывающие эту необычность, вызывающий характер подобного поступка или что-то в этом роде обладают большей мотивирующей способностью в большинстве ситуаций, когда соображения, подталкивающие выпрыгнуть с балкона могут сыграть свою роль, по сравнению с последними. Однако, это не исключает возможности того, что относительно других обстоятельств мотивирующая способность полаганий, подталкивающих прыгнуть с балкона, может оказаться выше; если допустить, что эта релевантность особым обстоятельствам определяется соответствующим полаганием, и степень его обоснованности относительно данного индивида может быть установлена, то, так специфицировав контрольные обстоятельства для «замера» мотивирующей способности соответствующих полаганий можно обнаружить, что она совсем не та, какой казалась на основании ее вывода из сравнения с мотивирующей способностью альтернативных им относительно ситуаций другого вида полаганий (в согласии с которыми обычно прыжка с балкона не происходит). Это, однако, показывает, что, вероятно, все же опрометчиво было бы выводить степень обоснованности полагания из каких-либо утверждений, касающихся его мотивирующей способности, хотя бы потому, что последние сами вполне могут оказаться зависимыми от предполагаемой степени обоснованности того или иного дополнительного полагания, которое требуется учесть.

Если конструкции вида ‘скорее всего’, ‘видимо’ и подобные рассматривать не как элементы самих атрибутируемых полаганий, а как показатели, пусть и весьма нечеткие, их обоснованности, то, например, атрибутирующий индивиду полагание той или иной природы феномена Тунгусского метеорита обычный вывод, учитывающий, в какой форме (с какой вводной конструкцией) агент выразил свое мнение по данному поводу, может иметь такой, например, вид: ‘Такой-то в достаточной степени (или вполне твердо, или не так, чтобы, но) уверен, что q’. Привлечение большего числа данных разных видов (увеличение числа посылок вывода) может дать иную «картину» значимости того или иного полагания для того или иного субъекта; поэтому оказывается важным, если не в самом этом выводе учитывать его основания (характер данных), то, по крайней мере — через включение в контекст указаний на атрибутирующего.