Часто предполагается, что необходимым условием референциальной интерпретации единичных терминов и предикатов является возможность ясной идентификации объектов, на которые они указывают. Например, каждому имени собственному можно поставить в соответствие использование общего имени, которому предшествует тот же самый, чтобы выразить то, какие требования идентичности передает имя собственное. Использование имени привлекает критерий идентичности, посредством чего мы можем удостовериться, что обозначаем одну и ту же вещь в различных случаях. Куайн описывает и предикаты,

Идентичность глубоко связана с разделением референции. Потому что разделение референции состоит в установлении условий идентичности .... Кроме случаев конечной разделенной референции общих терминов, Это — мама... может быть лучше помыслено (is better thought of), чем Мама здесь[21].

Чтобы предикат мог быть интерпретирован референциально, он должен отвечать критерию идентичности, и чтобы единичный термин мог иметь референцию, он должен быть связан некоторым предикатом, выполняющим первое условие[22]. Но каков может быть этот критерий идентичности? Обычно предполагается, в духе Лейбница, что критерий идентичности для F — необходимое и достаточное условие для истинности является тем же самым, что и F. Но здесь возможно максималистское требование необходимой связи между является тем же самым, что и F и его критерием, чего ни одно такое условие будет не в состоянии выполнить. Кроме того, может требоваться, чтобы критерий обеспечивал способ выяснения истинностного значения утверждений идентичности.

У нас нет никакого гарантируемого способа узнать истинностное значение выражений вида а — тот же самый реальный объект, что и b, и все же мы уверены в нашей способности референциально интерпретировать объектные предикаты. Формулировка необходимых и достаточных условий для последних — нетривиальная задача, если содержащие их предложения подвержены эпистемической неопределенности, т.е. их семантические отношения с другими предложениям слишком неясны, чтобы мы располагали способом выяснения их истинностного значения. У нас нет теории того, как полагания, выражаемые этими предложениями, могли бы быть рационально оправданы, поэтому для того, чтобы они могли являться объектами знания, нужны дополнительные индивидуирующие процедуры. Поэтому признаваемое необходимым условие референции может быть таким: если предикатF' должен интерпретироваться референциально, то предикатявляется тем же самым, что и F' должен быть эпистемически определен; и если единичный термин должен интерпретироваться референциально, он должен быть связан референциально интерпретируемым предикатом. Когда предложение формыFa' интерпретируется референциально, функцияа' должна выделить вещь, для которойF' будет или не будет истинно. Еслиа' не будет связано предикатом, имеющим эпистемически определенные условия идентичности, то мы вообще не будем знать, как отличить эту вещь от других вещей, и следовательно мы будем вообще не способны знать, является лиFa' истинным или ложным.

Возражение здесь может заключаться в том, что наши полагания о мире вместе с нашими полаганиями об импликации не могут не обеспечивать нам основания для полаганий о том, что есть. При этом такое убеждение не требует (например, по мнению самого Куайна), чтобы мы интерпретировали кванторы объектно. Поэтому требование о том, что назначение логической формы предложениям множества S поддерживается обращением к нашим полаганиям о логических импликациях S, может быть признано необходимым, но не достаточным условием адекватности назначения логической формы. Согласно такой точке зрения, наше решение об адекватности определенных назначений логической формы определяется нашими суждениями о значениях не только в S, а скорее во всех (возможных) предложениях нашего языка. Среди предложений этого объемлющего множества будут и экзистенциальные утверждения. Ceteris paribus, если назначение некоторому P, которое мы полагаем истинным, такой логической формы, что из него будет следовать Q, которое мы полагаем ложным, то это является для нас аргументом против такого назначения. Поскольку наши суждения о том, что из чего следует, не независимы от наших полаганий о том, что, истинно и что ложно, постольку назначение логической формы не независимо от наших полаганий о содержании мира[23].

Подобная здравая интуиция в определенном смысле противостоит радикалистским позициям, выражаемым, например, так: Если, как утверждает Куайн в Корнях референции, подстановочная квантификация имеет бихевиоральные корреляты, то, возможно, мы можем показать нашим употреблением языка, что мы подразумеваем понятие существования (there is) трактуемым подстановочно>[24]. Подстановочная версия критерия Куайна представляет собой в известном смысле попытку элиминировать саму проблему онтологического обязательства референции.