2) Истинностные операторы независимы от сознания/восприятия (mind-independent).

Второе наиболее общее представление, связанное с реализмом относительно истины — идея о том, что истина независима от сознания, или, более точно, что имеются независимые от сознания истинностные операторы (truth-makers). Реалист полагает, что имеется независимый от сознания мир объектов, имеющих некоторые характеристики, находящиеся в некоторых отношениях к друг другу, и что именно природа этого независимого от сознания мира определяет (по крайней мере частично), что является истинным или ложным. Это представление также используется в наиболее нейтральном возможном смысле. Всякий раз, когда нечто истинно, имеется некоторый факт, который делает носитель истинности истинным, и этот факт является тем, чем он является, независимо от сознательных существ, которые могут знать или не знать об этом.

Однако если мы действительно хотим отграничить реализм относительно истины от метафизического реализма, то мы очевидно должны отклонить это требование. Есть истины, тривиально зависимые от сознания, но которые могут быть признаны истинными в смысле, признанном реалистом — скажем, истинность любого описания (состояния) сознания тривиально зависит от существования сознания. Ричард Керкэм приводит следующий пример: тот факт, который делает истинным, что на моей улице запаркован форд мустанг

...не был бы получен, если бы некоторый инженер в компании Форд Мотор не имел бы в 1962 году определенные мысли о проектировании новой модели автомобиля ... существование факта, что мустанг теперь запаркован на моей улице, частично зависит от существования сознания и мыслей в его пределах[28].

Здесь возможно следующее возражение: зависимость, о которой здесь идет речь, может быть рассмотрена как каузальная, тогда как независимость фактов от сознания, на которой настаивает реалист, может быть более естественно рассмотрена как логическая или метафизическая. Первоначальное требование нашего реалиста состояло в том, чтобы факты, которые определяют истину и ложность, не были фактами, конституируемыми сознанием или свойствами сознания. Но можно доказать, что рассматриваемый факт буквально конституирован особенностями определенных состояний сознания: свойство являться фордом мустангом должно быть буквально идентифицировано, по крайней мере частично, как свойство являться продуктом некоторого сознательного плана. Непосредственно встающая здесь проблема заключается в том, что имеются истины о человеческих полаганиях, которые, тривиально, сделаны истинными фактами о полаганиях.

Одни и те же (по крайней мере, формально) референциальные выражения могут указывать как на содержание полаганий или суждений, так и на факты, которые делают истинными эти суждения или полагания. Философ, использующий символы, может использовать один и тот же символ, скажем, P, и чтобы указать на пропозицию, что P (или, более нейтрально, указать на содержание полагания), и чтобы указать на факт, что P, т.е. на особенность мира, которая, как предполагается, делает полагание истинным. Действительно, классический реалист будет различать следующее:

   предложение Снег бел,

   утверждение, что снег белый,

   пропозициональное суждение, что снег является белым,

   мысль о том, что снег является белым,

   полагание, что снег белый и

   факт, что снег является белым.

Факт, что снег является белым, с точки зрения реалиста, независим от полагания, что снег белый; факт, что снег является белым, даже частично не конституирован моим или чьим бы то ни было еще полаганием, что снег белый. Допустим, что мир действительно мог бы содержать белый снег, даже если бы ни у кого не было об этом полаганий. Но тот факт, что я полагаю, что снег является белым, безусловно, конституирован фактом относительно полагания. Возражение реалиста здесь может (должно?) состоять лишь в следующем. Факт, что я полагаю, что снег является белым, действительно конституирован фактом относительно полагания, но само полагание здесь не участвует в процедуре установления истинности. Факт, что я полагаю, что снег является белым, даже частично не конституирован фактом, что я полагаю, что у меня есть полагание, что снег является белым, или что кто бы то ни было полагает, что у меня есть полагание, что снег является белым.

То же самое относится к любой форме интенциональной репрезентации.