Самая, пожалуй, многочисленная группа проблем из тех, с которыми столкнулся верификационизм, связана с предположением, что верификация — это процедура, которая может быть проделана в отношении предложения, взятого в отдельности: если это простое предложение, не содержащее кванторов общности или их аналогов, смотри, связано ли оно непосредственно с опытом, если общее предложение или сложное — смотри, разъединяется ли оно на составляющие, непосредственно связанные с опытом, логически релевантным способом. Такие взгляды получили название атомистических[20] . В их основе эксплицируются два исходных допущения:

(1)    значение языкового выражения (по крайней мере, из определенного множества) может быть установлено независимо от остального тела языка (корпуса предложений теории), благодаря соотнесению такого выражения с самой реальностью, т.е его эмпирическому референциальному содержанию;

(2)    значение познавательно значимых элементов языка ( предложений теории) есть их истинностное значение и оно также может быть непосредственно верифицировано опытом — путем соотнесения с реальностью — или верифицировано поэтапно, через приведение предложений к правильной логической форме и путем их логического анализа.

Критика, предпринятая как со стороны теории значения — прежде всего Куайном и Гудменом — так и со стороны теории познания — Гемпелем, а затем продолженная Куном и его последователями, показала, в чем эти идеи несостоятельны. В результате на смену в качестве принятого представления пришли другие взгляды, названные, в противоположность, холистскими.

По аналогии с приведенным различением семантического и верификационистского атомизма можно различать семантический и верификационистский холизм: первый представляет собой утверждение, что значение выражений языка зависит от всего целого языка, второй — что только весь язык в целом, а не отдельные его элементы, может поверяться опытом. К этому второму положению добавляется обычно вывод из отказа признавать какое-либо существенное деление на аналитические и синтетические истины — что пересмотру в результате соотнесения с опытом может подвергнуться истинностный статус любого предложения, сколь бы независящим от опыта он ни казался (хотя при этом может признаваться, что одни предложения подвержены таким ревизиям в меньшей степени, чем другие, но лишь в силу сложившихся эпистемологических традиций и предпочтений, а не благодаря семантическим особенностям этих предложений). Семантический холизм для значимых предложений — для которых больше не действительно деление на аналитические и синтетические, а также на верифицируемые и неверифицируемые (остаются требования непротиворечивости, грамматической правильности и т.п.) — можно признать следующим из верификационистского холизма: если ни одно из предложений не связано с чем-то вне языка — с опытом — привилегированным образом само по себе, то связь каждого из них с опытом, т.е. их условия истинности и условия верификации, должна зависеть от внутренних характеристик (структуры) всего языка как целого.

Куайн ссылается на проблему обучения языку в ситуации радикального перевода, утверждая[21], что, хотя при таком переводе может быть установлена стимульная синонимия, она, будучи всегда синонимией, устанавливаемой между конкретными произнесениями, даже если установлено, что произносится одно слово, а статистически — между предложениями (в предельном случае — однословными), не может быть основанием для установления синонимии между соответствующими терминами. Но ситуация радикального перевода, по определению, есть ситуация в которой у переводчика нет никаких ключей к смыслу того, что говорит носитель незнакомого языка — т.е. предполагается перевод с абсолютно незнакомого языка; между тем, такое допущение представляет собой сильную идеализацию, поскольку в действительной практике перевода практически всегда есть посредующие звенья, помогающие установлению не стимульных, а нормальных, синонимий и их последующей коррекции. Обобщать эти практики в концепцию радикального перевода, скорее всего, неоправданно[22]. Референциальную часть языка (во всяком случае) при радикальном переводе можно, по Куайну, освоить, лишь освоив весь язык. Но этот вывод валиден, опять же, только если мы принимаем саму идеализацию радикального перевода: противоположное допущение может состоять в том, что таковой просто невозможен. Однако, даже если принять такие идеализации, они сами по себе еще не объясняют, поч