Доннелан эксплицитно привлекает интенциональный критерий, согласно которому референциальность или атрибутивность определенной дескрипции есть функция интенций говорящего в конкретном случае[8]. Но для того, чтобы можно было говорить хотя бы просто о влиянии на характер значимости термина или чего угодно, понятого как инструмент решения релевантных ситуации задач, таких обстоятельств, как индивидуальные мотивы или установки агента употребления термина (или, шире, использования данного инструмента), очевидно, необходимо, чтобы между этими обстоятельствами и употреблением термина (или, по другому, произнесением его токена) было установлено какое-то достаточно прочное соответствие. Иначе затруднительно будет осмысленно говорить даже о способе употребления как о чем-то сравнительно устойчивом на множестве ситуаций постановки задач и выбора средств их решения. Очевидно, осознание (что бы под этим не подразумевалось в отсутствие общепринятой концепции сознания) ситуативной цели и представление о релевантных ее достижению средствах должны также быть частью интенциональной составляющей употребления термина. Однако, мы можем продолжать сомневаться в том, насколько, в случае, когда речь идет об интенции указать на объект, индивидуальные представленния о цели и о средствах ее достижения хорошо скоординированы; ведь если нет, мы вполне можем, и оправданно, усомниться в том, насколько факт употребления термина с интенцией указать на тот или иной объект позволяет считать указание успешным или, иначе, состоявшимся, а употребление термина, соответственно, референциальным — даже если под употреблением с интенцией мы понимаем нечто достаточно строгое, вроде действительной мотивированности данного произнесения токена данным и никаким другим интенционально-пропозициональным комплексом[9]. Уже так называемый здравый смысл подсказывает, что следующие случаи вряд ли равноценны в отношении обоснованности наших выводов относительно характера значимости токенов, основанных на интенциональном критерии. Если известно, что агент лично знаком с Джонсом или знает о нем достаточно, чтобы индивидуировать его в соответствующей ситуации, то мы с куда большей легкостью согласимся считать его интенцию указать на Джонса достаточным основанием для вывода о референциальной значимости имени или определенной дескрипции, котороую ему вздумается с этой целью употребить (даже если она мало согласуется с тем, что другие, действительные или потенциальные, участники коммуникации привычно используют для указания на Джонса), чем в том случае, когда степень осведомленности агента относительно объекта предполагаемой референции не известна и, тем более, когда она не может быть установлена. Здесь, правда, можно аргументировать сохранения интенционального критерия отказом считать для агента возможным делать что-то с интенцией указать на Джонса, если он не в достаточной степени осведомлен относительно того, кто такой Джонс. В этом случае, однако, вопрос о границах достаточности такого знания, как будет далее показано, прямо ведет к объяснению, не нуждающемуся в интенциональном критерии. С другой стороны, если все остальные участники коммуникации привычно связывают некий термин с одним объектом, а агент употребляет его для указания на другой, то тот же здравый смысл подсказывает усомниться в том, что такое указание может быть успешным, что такая индивидуальная интенция, иначе говоря, вообще выполнима, если только агентом или кем-то еще не проведена предварительная работа по разъяснению другим участникам коммуникации характера употребления данным агентом данного термина.

Критика концепции интенциональности не является нашей задачей в этой работе; однако, далее, пожалуй, осмысленно было бы чуть подробнее остановиться на обсуждении вопроса о том, как интенциональное объяснение референции может зависеть от объяснения, не предполагающего с необходимостью использование понятий индивидуальных мотивов, ментальных причин, интенциональности и им подобных, и, соответственно, как прагматическая теория референции может не быть итенциональной.

3.1.2 Интенциональные условия референции

Различаются интенциональные объяснения двух основных видов: телеологическое и каузальное. При каузальной интерпретации, одна из наиболее влятельных версий которой в современной философии представлена теорией ментальных причин Д. Дэвидсона[10], поведение агента (в том числе, разумеется, вербальное) можно считать интенциональным если и только если оно вызвано теми установками (в терминологии Дэвидсона) агента, которые являются основаниями этого его поведения (могут быть приведены в качестве таковых).