Игорь Калинаускас
"Жить надо!" (часть 6)


 

СОДЕРЖАНИИЕ:

Часть первая
 
  • ЖИВОЙ ЧЕЛОВЕК
  •  
  • СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МИРЫ
  •  
  • О СПОНТАННОСТИ (смешная)
  •  
  • СОЗНАЙТЕСЬ И СОГЛАСИТЕСЬ
  •  
  • О ДВУХ ПРАВДАХ
  •  
  • СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МИРЫ (продолжение)
  •  
  • БРАТЬ И ДАВАТЬ
  •  
  • КРЕДО
  • Часть вторая
     
  • ТЕЛО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ
  •  
  • ВОПРОСЫ
  •  
  • ТЕАТР ЖИЗНИ
  •  
  • ТЕХНОЛОГИЯ ЖИЗНИ, ИЛИ КТО КОГО ЖИВЕТ
  • Часть третья
     
  • СУБЪЕКТ И "ЗАКОНЫ ЖИЗНИ"
  •  
  • ПРОСТРАНСТВО В ПРОСТРАНСТВЕ
  •  
  • О ТЕНДЕНЦИЯХ РАЗВОПЛОЩЕНИЯ И ВОПЛОЩЕНИЯ В ДУХОВНОМ РАЗВИТИИ
  •  
  • ОБ УНИКАЛЬНОМ И ТИПИЧЕСКОМ



  • ПРОСТРАНСТВО В ПРОСТРАНСТВЕ

    Тема эта возникла по двум причинам: по-первых, потому, что я додумался наконец, как это рассказать словами. Во-вторых, потому, что практика взаимодействия со школьными людьми показывает, что большинство,  — даже на самом простом бытовом уровне, — не воспринимают пространство. Что это значит? Это значит, что мы все, в силу особенностей нашей культуры, в силу процесса социализации, который мы проходим, получаем в качестве основы восприятия рациональное сознание. Мы воспринимаем мир состоящим из вещей. И самих себя мы воспринимаем как вещь в пространстве.

    Некоторые люди, в силу тех или иных причин, умеют воспринимать нечто процессуальное, но лишь процесс движения во времени. Такой способ жизни не вызывает напряжения и конфликта до тех пор, пока мы не начинаем заниматься тем, что называем психоэнергетическим инструментом. Психоэнергетический инструмент, как вы знаете, имеет свой язык, свой способ восприятия, свой способ отношений с миром, — принципиально отличный от того способа, который мы освоили в процессе жизни и к которому привыкли. Дело в том, что психоэнергетический инструмент, в отличие от всех других инструментов, не есть вещь, а есть пространство. И поэтому для того, чтобы сознание могло адекватно озвучивать, рационализировать информацию, получаемую от психоэнергетики, сознанию необходимо сделать усилие для перехода к другому принципу восприятия себя в мире. Если такого перехода не происходит, то тогда сознание продолжает работать по-прежнему и не в состоянии адекватно воспроизводить информацию, получаемую через психоэнергетику. Отсюда то, что я называю "сплошная мистификация".

    Что же необходимо сделать для того, чтобы помочь сознанию? Сначала необходимо осознать, в какую сторону его трансформировать. Прежде всего необходимо перейти к другой картине мира: пространственной картине мира, то есть представить весь мир как пространство и увидеть, что это пространство едино. И мы в нем пребываем. Что же при такой картине мира "вещь"? Это сгущенное пространство. Всякую вещь можно рассматривать с этой точки зрения как результат давления, как сжатое пространство. Уберите силы сцепления, давления, и она рассыплется и превратится в электронное облако или еще во что-нибудь в этом роде. Когда древние говорили, что весь мир вещей — это иллюзия, создаваемая нашим сознанием, они очень близки были к истине. Наше сознание — это тоже результат социального давления. Мы в социальном пространстве тоже пребываем в качестве чего-то отграниченного, то есть в качестве объектов, сформированных за счет давления. Но для того, чтобы реально перейти на пространственный способ пребывания в мире, категорически необходимо перестать смотреть на себя извне, то есть смотреть на себя как на вещь, как на куклу.

    Что начинает происходить при такой смене взгляда на себя? Начинают активизироваться страхи: страх исчезнуть, страх раствориться (раствориться физически, раствориться интеллектуально). Ведь психоэнергетика отчетливых границ не имеет. А не иметь границ — это самое страшное, что может представить себе сознание. Для того, чтобы этот процесс происходил нормально, мы говорим о кристаллизации, стабильном самосознании, точечном "я". И если мы начинаем воспринимать себя как пространство в пространстве, а не как вещь в пространстве, и воспринимать реально, тогда мы начинаем ощущать границы себя в различных контекстах как результат различных давлений, идущих извне. Тогда мы можем управлять этим давлением, тогда мы можем полностью снять это давление, тогда мы можем менять конфигурацию этого давления и менять форму, потому что форма — это результат как раз этого давления.

    Тогда мы можем прийти к тому, что у нас с вами есть замечательная структура под названием "Огненный цветок", который мы в себе выращиваем. Тогда мы можем понять, что когда мы доводим огненную пульсацию до полного исчезновения чувства тела, — это не экстремальное переживание и не особое состояние сознания, это момент реального резонанса с пространством; это нормальное самочувствие человека, который решился опираться в своем бытии на психоэнергетический инструмент. Тогда мы понимаем, что резонанс — это не технический резонанс, это не как излучатель себя подстроил к другому излучателю и через пространство они каким-то образом резонируют. Мы понимаем, что резонанс — это вхождение в пространство, то есть это нормальное чувство реальности. Вы помните, мы формулировали, что такое простая картина реальности: это пространство, в котором происходит событие, пребывание. Более сложная модель подобного рода сформулирована Тартангом Тулку: "Время разворачивает знание в пространстве". Если мы вспомним еще теорию Козырева о времени как материальном теле, которое, собственно говоря, является носителем всех тех сил, которые нас и интересуют, то у нас получается совершенно замечательное произведение: если мы вошли в такое состояние, такое качество бытия, такую картину мира, то тогда действительно возможно то, что я видел собственными глазами: как человек вставил руку в стену, а потом ее оттуда вынул. Это было у меня на глазах. Тогда возможно то, о чем говорил Ричард Бах в "Приключениях вынужденного мессии". Тогда возможно изменить форму своего тела; тогда становится понятно, почему люди, которые находятся в таком качестве, себя в зеркале видят совсем иначе, чем их видят все другие окружающие их люди.

    Есть такой удивительный парадокс: если человек хоть сколько-то прорвался сквозь свою оболочку и хоть сколько-то излучает, резонирует с пространством, то при желании он может добиться того качества, при котором его все будут видеть так, как ему хочется. Или просто поразному. Или так, как надо для данного момента реальности, для данного события. И тогда нам открывается, что каждый человек — действительно событие во Вселенной, потому что он есть такая точка сгущения, которая может вступить в резонанс с пространством, раствориться не растворяясь,  — без потери субъективности, а наоборот, при предельной реализации своей субъективности. И тогда все эти чудесные видения приобретают нормальное рациональное объяснение. Если мы примем как отправную точку то, что каждый из нас — пространство в пространстве, а не вещь в пространстве. Вещь конечна, вещь точечна, вещь ограниченна, вещь теряется в бесконечности, вещь теряется среди других вещей, вещь пытается создать себе иллюзию, что если тут стены, то уже это отдельное пространство. Вещь отдельна, а значит инфернально обречена, обречена на разрушение, на распад. Это закон вещи. Но пространство-то ведь не распадается, ибо оно едино и вездесуще. И если вы делаете этот факт частью своей картины мира, — сначала как интеллектуальное усилие, потом как осознавание, переживание, как самочувствие, вплоть до качества бытия, до пребывания,  — то тогда у вас появляются совсем другие мысли, совсем другие чувства, совсем другие переживания, и тогда вам психоэнергетика действительно нужна. Ибо именно она обеспечивает этот резонанс. И тогда вам не нужно никаких мистификаций, вам не нужно проекций сознания, которые бы лепили вещи из этого бесконечного потока знания (в истинном смысле слова), знания как жизни, из этого бесконечного резонанса с бесконечным объемом, то есть вам не нужны проекции, чтобы выхватывать куски, сжимать, придавать им форму и сочинять по этому поводу какие-либо интерпретации. Можно этим баловаться, но это не становится единственным способом отношений с миром. Как минимум, вы понимаете, что это не единственный способ пребывания в мире — пребывание в качестве вещи. Можно еще пребывать в мире в качестве пространства, то есть просто в резонансе. Это пространственное ощущение себя, и это ощущение подлинного слияния с реальностью, не мистифицированного, а подлинного. Вы уже знаете, психоэнергетика — это не иллюзия, это реальная штуковина. Через эту реальную штуковину можно выйти к реальному резонансу. Конечно, сознание нужно очень сильное, очень крепкое и очень разработанное, — желательно целостное, — для того, чтобы во всем этом просто не разлететься на куски самому сознанию. Но если сознание подготовлено, если оно в достаточной степени структурировано, то тогда появляется возможность того, что называется знать не зная, иметь не имея. И тогда не нужно заботиться о том, как я выгляжу, — во всех смыслах этого слова, и прямом и переносном. Можно надеть образ, можно создать имидж, это все работает, это социальные игры. Но как субъект я понимаю, что я никак не выгляжу. Как увидеть пространство? Пространство есть пространство. Как субъект я понимаю, что я все время меняюсь, я все время выгляжу иначе, каждую секунду своего бытия, потому что дышит бесконечность, с которой я резонирую. И, собственно говоря, такого понятия, как "выгляжу", в этом месте нет; в этом месте есть только вопрос, с каким событием реальности я сейчас резонирую, во что я вовлечен, как не потерять резонанс, как правильно совершить движение целого в целом в точке координатора посредством нуль-перехода, — как это все правильно осуществить. Это и есть вылупиться из самого себя, из себя как вещи; перестать быть вещью.

    А начинается все с мелочей. Оля в Петербурге обратила внимание, что наши школьные люди, инструкторы со стажем, совершенно ничего не слышат, совершенно не реагируют на ситуацию, на ее динамику, — потому что у них нет чувства пространства как такового. И тогда они могут жить кое-как, из своего дома сделать свинарник, есть абы что.

    Внимание к пространству надо воспитывать. Когда человек этого не воспринимает, ему все равно, где он, как он и что он, в каком он хлеву живет. Если он это воспринимает — он понимает, что первое, на что он должен тратиться (материально, психологически, интеллектуально), — касса, в которую нужно в первую очередь вкладывать, — это пространство. Ведь когда мы заканчиваем цветок, мы отдаем огненные шары с любовью к пространству. Когда я слышу новаторов, которые питают страсть изменить классическую форму "цветка", — ничего страшного в этом нет, конечно; но это значит, что они не слышат эту формулу, они не осмыслили ее до конца; они не понимают, что там все продумано именно с точки зрения взаимоотношений с пространством; что, собственно говоря, "огненный цветок"  — это ключик, которым открывается дверка из меня к реальности, из меня к пространству. И в этом сила этой методики. Все эффекты, которые дает ДФС на уровне просто технической методики, связаны с тем, что человек, не осознавая этого (и инструктор часто это не осознает), усиливает резонанс между человеком и пространством, то есть реальностью. Все эти возможности в каждом из нас есть; конфигурации этих возможностей разные, у каждого свои таланты, но они есть. Это степень пространственности.

    В гениальных стихах Пастернака заключена абсолютно точная формула:

    "Привлечь к себе любовь пространства,

    услышать будущего зов."

    "Любовь пространства". Это и есть резонанс с реальностью; это художественно-образная формула. Это и есть мир любви — тот, о котором говорили выдающиеся люди всех времен и народов и вероисповеданий, и философы, и религиозные мыслители, и светские, и просветленные. Все они говорили об одном и том же: что человек — событие во Вселенной. Событие. И все они говорили о том, что все дело в пространстве.

    Все слышали о пране. Что такое прана? Сколько версий есть о том, что такое прана, почему там праны много, а там праны мало. Мы же еще находимся в плену понимания себя как вещи в пространстве, поэтому прана для нас это только извне действующая на нас сила. Делаем следующий шаг: просто пространство. Тут все ясно: мы все в пространстве. Теперь делаем следующий: мы сами есть пространство. Ведь даже с точки зрения соотношения количества вещества и пустоты — любая вещь пуста; пустота доминирует. Это ведь электронное облако, тут дырок гораздо больше, чем самих электронов. Потому что сами частицы тоже возникают в пространстве и в нем же исчезают.

    Зачем нам строить иллюзию о бесконечности пространства сознания (по принципу зеркала, отражающего зеркало), когда мы можем просто вспомнить, что у нас есть психоэнергетический инструмент, и это все подключить. В чем сложность? Сложность в давлении. Давлении сил притяжения, давлении отталкивания, давлении социальных сил, давлении интеллектуальных сил… Но это есть инфернальность до тех пор, пока мы реально не вошли в резонанс, пока мы реально не стали воспринимать себя прежде всего как пространство в пространстве. Тогда давление остается, но наши отношения с этим давлением совершенно иные. Когда любой из нас может заполнить объем этого помещения собой, это вообще не проблема. Ну, раз никто не заполняет, чего б не заполнить? Управлять давлением — это и есть переход к полной внутренней обусловленности.

    Тогда мы сможем говорить о самосознании в полной мере, потому что самосознание — не результат давления, а результат взаимодействия с пространством. И чем выше уровень резонанса с пространством, тем выше уровень самосознания.

    Человечество на протяжении всей своей эволюции было занято очень важным делом. Прежде чем перестать быть вещью, надо ею быть. Человек не может сразу родиться пространством, это бывает, но это исключение, единицы. В принципе сначала нужно сжать, чтоб там появился кристалл, а потом только отпустить. Тогда многие тексты, которыми мы так увлекаемся, многие мифы, легенды, мистификации приобретают совершенно спокойное (не экзальтированное, а спокойное) реальное содержание.

    Вспоминаю свою любимую притчу про человека, который думал, что он пшеничное зерно. Когда он понял, что он не пшеничное зерно, то все равно остался не уверен, знает ли об этом петух…

    Совершенно неважно, чтобы с этим вашим пребыванием согласились вас окружающие люди. Потому что это не вопрос формирования давления с нужным для себя направлением. Ведь что такое взаимодействие с людьми? Это процесс вручения им описания себя так, чтоб они действовали в соответствии с моим описанием себя.

    Большинство взаимодействий и есть обмен описаниями. Если вы перешли к пространственному пребыванию, то у вас появится желание узнавать не свое описание себя, потому что своего описания просто нет, а желание знать, как вас видят другие, и у вас появится возможность приобрести массу разнообразной и очень ценной информации, откровений, знаний.

    "Время разворачивает знания в пространстве", — говорил Тартанг Тулку. Это и есть то место, в котором мы можем избавиться от необходимости мистификаций, экзальтаций, видений и прочего подобного и понять, что все то, что мы принимали за информацию о том, "как есть на самом деле", есть лишь подсказка про другой способ пребывания, есть рассказ о том, что можно и нужно, чтобы реализовать свою человеческую, глубинную духовную сущность, перейти к восприятию себя как пространства в пространстве.

    Что больше всего мешает этому? Больше всего мешает этому, конечно, самость; самость как взгляд на самого себя со стороны; самость как взгляд на того, над кем нет никакой воли. Помните, мы говорили, что религиозность есть только тогда религиозность, когда мы говорим: да будет воля Твоя! Ведь что такое резонанс? Резонанс — это чья воля: воля реальности или воля моя? Вот то, что будет происходить со мной, если я начну так пребывать в мире, это чья воля? Да нет такого понятия "воля", понимаете, нет. Воля — это тоже ход от давления, на себя или на других. Ну какая?… Можно говорить, что происходит событие. Я могу быть включенным в этот объем, могу быть не включенным, — все. Это сложно объяснить словами. И поэтому давайте не тратить силы на размышления о том, что будет, если…

    Достаточно наглядного факта: все мы находимся в пространстве. Но нас, — во всяком случае, подавляющее большинство, — никогда не учили относиться к этому как к целому. Кроме одного случая: когда личного пространства не хватает. Потому что когда живешь в коммуналке или когда тебя давят в автобусе, — там одно можно сказать: "простору мне не хватает".

    Я понимаю, что вам очень трудно сегодня: то, что мы затронули, — это покушение на представление сознания о самом себе. Ведь несмотря на то, что мы много уже, долго работаем над проблемой взаимоотношений с собственным сознанием, сказать, что оно у вас не командир, что вы — командир своего сознания, — это было бы большой дерзостью.

    И поэтому когда поступает информация, которая не может быть отторгнута сознанием, потому что она рациональна, она естественна и по существу, то все ваши структуры подсознательной самозащиты естественно включаются. Человек не может говорить о Пути, о трансформации, пока не одерживает первую реальную победу, не становится хозяином своего сознания, до тех пор он не может реально трансформировать себя. До тех пор все, что он потребляет (на уровне переживаний, осознаваний, впечатлений, информации, жизненного опыта и т.д. и т.п.) — все это идет в подсознание. Если бы не пространственные взаимодействия, то у нас шансов вообще бы никаких не было проснуться. Ведь когда мы слышим, как Гурджиев и другие говорят, что человек спит, возразить нечего. Естественно, он спит. Сознание — не спит. (В этом тексте я употребляю термин "сознание" с ограничением, имея в виду рациональную часть сознания.) Он спит, человек, субъект, событие во вселенной. А поскольку сознание — результат в основном социального давления, то все социальное воздействие усыпляет нас каждый момент времени все больше и больше. И когда нам говорят: "Спи спокойно, дорогой товарищ", то мы должны понимать, что это не потому, что это враги, и они не хотят, чтобы мы духовно состоялись, они не враги, они тоже спят. Так называемые "простые люди" очень часто намного духовнее, намного субъектнее, потому что их сознание сделано лучше, менее противоречиво, менее раздроблено, и они ближе к реальности, к пространственному пребыванию в мире. Не зря "дурачок" — двусмысленное понятие. Так было всегда: вроде дурачок, а вроде он такое знает, чего мы не знаем. И сумасшедший тоже: с одной стороны, страшно, а с другой — есть такие сумасшедшие, которые больше похожи на мудрецов, чем на сумасшедших. У них в системе опора на пространственное пребывание в мире — компенсация — просто сильнее. В силу необходимости. Проблема еще в том, чтобы это стало необходимо не как игра, а реально. Где найти эту мотивацию, чтобы мне стало реально необходимо быть пространством в пространстве? Если кругом все сделано так, чтобы я стал вещью, потому что сознание все это делает на автомате. И это не так просто. Сейчас, когда вы от меня слышите, это просто; я сейчас слушаю и удивляюсь. Это же так просто, почему я не смог этого сформулировать словами раньше? Ведь мне нужно было свое сознание обыграть, чтобы оно согласилось эти слова произносить; потому что оно (мое сознание) — ведь тоже хочет командовать (как любой инструмент; и тело тоже хочет командовать, и психоэнергетика хочет командовать).

    Классический пример. Человек в силу какой-то одаренности, работоспособности, еще каких-то причин делает резкий рывок в области психоэнергетики, и получает всякие эзотерические видения, и выдает их за реальные. Но можно спать и под руководством психоэнергетики. Можно спать и под руководством тела. Тем более оно изнурено вообще нашими безобразиями (нашего сознания по отношению к нашему же телу). Все равно изначальное требование не снимается, не отменяется: чтобы был ТЫ. И вот когда ты есть, тогда ты можешь совершить эту качественную смену бытия. Но если тебя нет, можно об этом только поговорить, и то не очень, потому что опасный это разговор с точки зрения сознания о пространстве, конкурирующий инструмент перехватит власть, а что будет делать само сознание  — будет пугать призраком сумасшествия? Тело вдруг перестанет иметь ту плотную опору извне, к которой оно привыкло, и начнет пугать страхом смерти.

    То, о чем мы говорим, — пространственный способ бытия, — есть завершающий этап Школьного обучения. Воспитывать в себе любовь к пространству, чувство пространства и т.д., опираясь на те психоэнергетические возможности, которые есть, — это задача действительно необходимая, а вот останавливать часы на расстоянии и прочие опыты показывать — без этого прожить можно. А без пространства прожить нельзя, потому что мы все в нем находимся. И наше отношение с пространством (хотим мы того — не хотим, понимаем — не понимаем, осознаем — не осознаем) — это как наши отношения с водой, с хлебом, с воздухом; мы все в этом. Поэтому какие б мы концепции ни строили, воздуха хочется свежего. Мы все эту воду пьем, хочется, чтобы она была вкусной, безвредной, содержала в себе что положено.

    Знаете, как всегда, есть вещи, которые мы по-настоящему осознаем, только когда теряем их, когда их нет… или когда они портятся: воздух, вода, пространство.

    Пространство, кроме того, — это еще и место, где мы живем — мы как субъекты; это место, где живет Бог. Но как мы можем это сделать, если мы пространство тоже превратили в свалку (условно), мы его тоже расчленили по вертикали; как мы пространство вот это делим (помещениями, стенами, улицами и т.д.), так мы и все пространство делим — у нас есть верхнее пространство, нижнее пространство, астрал-ментал. Сознание не может иначе с этим обращаться; оно должно делить, членить, ставить загородочки  — превращать пространство в набор вещей, хотя бы в виде ящиков комода. Вот тут у меня ищите это, а в этом ящике — это. Но пространство едино. Пространство не есть вещь отграниченная; можно создать иллюзию отграниченного пространства, но пространство как таковое едино. Это и есть ключ ко всем возможностям, о которых вы читали в каких-либо книгах. Но для этого нужно открыть дверку, войти в этот резонанс. Для этого нужно, вопервых, быть, а во-вторых — быть пространством.

    Пока вы смотрите на себя как на вещь, вы на мир смотрите сквозь поверхность этой вещи. Смотрите на себя, воспринимаете себя как вещь, образуете пленку. Мы как в целлофановых пакетах, и мы смотрим на мир через целлофан.

    Валя вчера рассказала: "Смотрю — нормально, а на некоторых смотрю — расплываются или просто светятся". То есть она еще не знает, как это называется, но она в силу какой-то одаренности, какой-то внутренней работы, различает людей, имеющих отношение к пространству, и людей, не имеющих отношения к пространству. Просто — глазами. Очень хорошо: без всяких видений, т.е. люди распакованные и люди упакованные — разные люди.

    Процесс потери упаковки, конечно, идет эволюционно: мы тренируем психоэнергетику, мы работаем, и у нас в оболочке все больше и больше "дырок", через которые мы пробиваемся к пространству, потому что психоэнергетика в упаковке существовать не может, т.е. может существовать, но так, как она была до того, как вы ощутили потребность ее тренировать. Но, если образ этот продолжать, некоторые тренируют психоэнергетику, а упаковка прочна и начинает надуваться. Люди — шары воздушные. Человек внутри болтается, а шар растет, у него видения начинаются… "Я объем поймал!" — это объем его поймал.

    Это, конечно, образ, но этот образ выражает главную идею пространственного бытия: что все есть результат давления, все явленное, все оформленное. "Любая форма пуста, любая пустота оформлена", — говорил Шестой Патриарх Дзен. Так оно и есть. Но великий квадрат не имеет углов, потому что великий квадрат — это символ пространства, оно не имеет углов.

    И вот если вы попробуете воспринимать ситуации и мир, себя самих и вокруг себя как игру различного давления в пространстве, то может быть, что вам удастся узнать, откуда исходит каждый раз это давление. И как это вообще все получается: форма. И может быть, что вам удастся эти формы творчески использовать, и тогда может произойти такое событие, когда сознание не будет претендовать все время заниматься этой маниакальной деятельностью по упрочению своей власти над человеком, а будет радоваться, создавая формы на основе резонанса с пространством.

    Пространственные взаимоотношения нужны, если вы хотите стать профессионалами Школы; каждый в своей области, но профессионалами, они должны быть для вас главной заботой.

     — Игорь Николаевич, вы не затронули момент о пространстве знания как пространстве смерти.

    И.Н. — Шекспир устами героя сказал: "Весь мир — театр, все люди в нем актеры…" С точки зрения мира вещей — это ужасные слова. Я уже говорил, что жизнь — это не театр. А когда жизнь делают театром, получается насилие над людьми. Но если посмотреть на это с точки зрения пространственного бытия, тогда весь мир вещей — это театр.

    Знание — это смерть. Есть люди смерти, а есть люди жизни. Люди смерти боготворят знание (то, что мы привыкли называть знанием) потому, что это все упаковано. Это уже даже не знание — это вещь под названием "знание". Соберите все библиотеки мира… Это вещи. Это только намек на знание. Это воспоминание о знании, а не само знание в истинном смысле этого слова: знание — это люди.

    Человек жизни всегда так или иначе рвется к пространству. Он так или иначе заботится о пространстве. Он человек любви, потому что любовь не нуждается в превращении ее в вещь. Никто не отождествляет вещь, которая напоминает о любви, с самой любовью. (Кроме фетишистов, но они больные люди.) Все понимают, что это только вещь, которая напоминает о прекрасном переживании.

    Так вот знание (то, что люди привыкли называть знанием) — это такие вещи, которые напоминают о любви между человеком и реальностью.

    Когда-то мой Учитель говорил мне: "Книжка — не инструкция, книжка — это повод для размышления. Книжка — это подсказка, дверочка, которую можно открыть и оказаться дома".

    Человеческие отношения, даже очень близкие, выглядят с точки зрения пространства следующим образом: две вещи стучатся друг о друга. Но, к счастью, есть дырочки. Дырочки приобретают очень большое значение. Знаете, что в теле человека имеет самое большое значение? Дырочки. Поэтому вся любовь вещей сводится к следующему: я тебе открываю дверочку в мою дырочку. Какой ценный обмен. А так все должно быть закрыто. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не ощущаю. Но сквозь эти дырочки пространство в нас все-таки проникает.

    И знание, используемое не по назначению, не как воспоминание или напоминание о любви, а как строительство заборов и загородок, и есть смерть для нас в качестве пространства. Вы подумайте, чем забито пространство сознания? Это же склад. Полная голова книг. Чего там только нет. Но зачем? Только для одного — чтобы было заполнено. Не дай Бог там окажется пустота. Пустота сразу срезонирует с пространством. Прокол. Дырочка.

    Когда я — пространство и ты — пространство, возникает резонанс, взаимопроницаемость. И это все еще в большом пространстве. Это совсем другая жизнь. Когда вы выходите к такому способу, вам не надо таскать с собой все эти библиотеки, справочники. У вас в каждый момент времени будет все, что нужно для данного момента времени. Естественно. Как может быть иначе? Но мы так привыкли, что у нас сразу все есть, даже то, что никогда не понадобится, что мы предпочитаем "охать, кряхтеть и стонать под ношей нудной жизни", а не стать свободным, пустым и наполниться жизнью, реальностью. Тогда мы будем видеть друг друга по законам пространства, а не по законам вещей. Это совсем другие дела.

    Знаете, иногда для моей работы, для моих личных дел мне нужно становиться в позицию вещи, сознательно. В последнее время это для меня всегда заканчивается очень плохо, либо в физическом, либо в психологическом смысле, либо в интеллектуальном. Но я прекрасно понимаю, что человек не получится, если он сначала не подвергнется давлению, не сформируется. Все равно человек должен быть сделан, а потом он может раскрыться и стать пространством. А делается он вот как. Стучатся друг о друга вещи. Чтобы сделать любую вещь, нужно с помощью инструмента воздействовать на материю и придавать ей соответствующую форму. Чтобы сделать человека, социуму тоже нужно воздействовать на этот растущий организм и придавать ему форму человека. Но эта форма великолепна. Опять цитирую Шекспира: "Что за величественное создание — человек". Потому, что в этой форме есть все, чтобы совершить шаг к полному бытию. Я очень люблю Шекспира как автора, поэта, драматурга. Но именно когда я заговорил о пространстве, начали всплывать цитаты, цитаты, цитаты из Шекспира, потому что когда смотришь так на это, то открывается совсем другой смысл, так же, как открывается смысл изречения Лао Цзы "Великий квадрат не имеет углов", так же, как открывается любой другой смысл. "Идущий впереди меня идет позади меня" и наоборот, "Идущий позади меня идет впереди меня". Все эти "до того" мистифицируемые вещи открываются в полноте своего объема, и жизнь открывается. она перестает быть вещью, над которой нужно постоянно мучиться. Делать жизнь… Да не надо ее делать. Делая ее, мы умираем. А не делая ее, мы живем. Когда мой Мастер говорил: чистый — мертвый, грязный — живой, он же не имел в виду, что не надо мыться. Когда мы говорим: "совершенство — это смерть", с точки зрения вещи — это один смысл, с точки зрения пространства смерть — это и есть совершенство, когда ты умираешь как вещь и рождаешься как пространство.На языке вещей говорить об этом очень опасно. Тут нужно петь зикры, сочинять притчи, писать стихи.

    Несравненный и единственный Насреддин жил так. Не зря все серьезные эзотерики всего мира признают его духовный подвиг самым высоким. Высочайшим. Даже если реального такого воплощения не было, то само создание этого образа — это величайшее прозрение, глубочайшая истина.

    Он был веселым человеком. Он играл в этом мире вещей как хотел. Он был Богом, играющим Богом, смеющимся Богом. Он был Богом — не вещью. Каждый из нас может быть Богом, в каждом из нас есть Бог, но его нужно выпустить. Для этого нужно просто перестать быть вещью. Это очень трудно реально осуществить, потому что прежде всего нужно выиграть поединок с сознанием. Не уничтожить сознание, а стать его хозяином. У него же есть хозяин — это вы.

    Вы представляете, когда такая потрясающая штуковина, как человеческая форма, не имеет хозяина. Если пользоваться образом Гурджиева, великолепная лошадь, великолепная повозка и несется неизвестно куда, неизвестно почему. Быстро найдется тот, кто приберет это к рукам. Или лошадь решит, что она главная. И начнет тащить повозку куда-нибудь на луга, на травке поиграть. А от повозки отцепиться не может. Хорошо все сделано. Если бы сознание могло отделиться… Это фикс-идея сознания — отделиться и жить самостоятельно, вне тела и без всякой психоэнергетики. Почитайте, сколько заумных, мудрых и умных книг написано о мечте сознания. Если бы их авторы понимали, о чем они пишут. О мечте сознания существовать отдельно, потому что все ему мешает. Конечно, мешает. Ведь когда часть целого возомнила себя целым, естественно, все остальное начинает мешать. Когда форма возомнила себя содержанием… то кувшин будет вздрагивать, когда в него что-то будут наливать.

    Но когда хозяин, т.е. субъект, есть, тогда открывается потрясающая красота, и тогда снова слышишь слова Шекспира: "Какое великолепное изделие человек". Есть прекрасный подстрочник, сделанный Морозовым. Там переведено на том языке, на котором говорил Шекспир. У него сочные образы. И когда вспоминаешь фразу Гамлета: "Время вывихнуто. О, какое проклятое несчастье, что я рожден вправить этот вывих", то с точки зрения вещи — это просто художественный образ. Можно писать тома, диссертации защищать на тему, что же он хотел этим сказать. Интерпретировать. А с точки зрения пространственного восприятия тут нечего интерпретировать. Это буквально сказано. Вот откуда иллюзия — от искусства интерпретации. Вот почему многие знания — многие печали. И если это знание такого рода, то расстояние между мной и реальностью все время увеличивается. Потому, что интерпретация на интерпретацию… Где же то, что интерпретации не поддается? Где реальность как таковая?

    В любви к пространству она и открывается — реальность как таковая. Конечно, с точки зрения мира вещей вы становитесь более уязвимым, более каким-то не таким. Не такой сильный, не такой волевой… И холод, и давление, и тыкать вас начинают. Но если вы укрепились в своем пребывании, тогда решается этот фундаментальный момент — момент радости бытия. Радости оттого, что я есть, что я живой, что я родился. Если этой радости нет, никаких радостей нет. Есть только интерпретации по поводу радости. Радость в том факте, что я живой. Если этой радости нет — нет фундамента для здоровой психики. А ее нет, потому что человек между собой и миром ставит интерпретации.

    Вот перед человеком лежит прекрасный апельсин. Он может любоваться, нюхать его, разрезать, съесть. Бесконечный источник радости, наслаждения эстетического, сенсорного. Можно еще философски осмыслить, раскрыть его: вот вам огненный цветок, вот вам образ солнца. Да что хотите. Любой поэт может извлечь цикл сонетов. А человек ест апельсин и думает: "Боже, какая ужасная жизнь, что я буду есть завтра?" А ведь "птичка божия не знает ни заботы, ни труда".

    Конечно, кроме "кайфа", в пространственном бытии есть все, чему положено быть в жизни. Но одно то, что это пространство любви, одна возможность свидетельствовать это уже прекрасна. И радость открывания мира заново, радость видеть и слышать без пленок, без интерпретаций, без масляных пятен — сочно, ясно.

    Я сейчас подходил к двери и слышал вибрации. Подумал: "Что они, запись зикра поставили вместо того, чтобы разговаривать?" Подхожу и слышу — зикр поют здесь. Это пространство звучит. Это и есть музыка сфер. Это звучание пространства. Оно не звучит словами. Оно звучит объемом, звучит музыкой. Когда слышишь другого человека как музыку… я вам скажу, это восторг. И тогда слова становятся тем, чем должны стать. Они становятся вещью, напоминающей о музыке. Они становятся хранилищем воспоминаний. И тогда поэзия, вообще искусство, открывается вам как свидетельство любви. И вы начинаете понимать, что искусство — это как раз и есть тот переходный период между чистым пространственным восприятием и сознанием. Это как бы место, где сознание и психоэнергетика любят друг друга.

    Говорят: вам хорошо, у вас интимные отношения с реальностью. Но интимные отношения между инструментами, любовные, возникают тогда, когда эти инструменты прежде всего пропитываются пространством, музыкой пространства. Тогда в них возникает другое ощущение. Другое ощущение тела, другое ощущение психоэнергетики, другое ощущение сознания — другая система отношений. У них появляется общее — жизнь в пространстве.

    Знаменитая притча о мастерстве без мастерства. Я напоминаю: Мастер стрельбы из лука стреляет в глиняные горшки и раскалывает их точно пополам. Мимо идет дзенский монах. Мастер стрельбы из лука над ним подсмеивается: ну что ты, бездельник, тунеядец, попрошайка, ничего не умеешь. Ты посмотри, как это красиво. И действительно красиво видеть, как Мастер раскалывает стрелой кувшин.

     — Хоть бы ты этому научился.

    Монах отвечает:

     — Ты извини, я никогда не пробовал, мне очень трудно, поэтому я встану на край пропасти. Встает на край пропасти так, что пятки висят над пропастью.

     — Извини, я никогда не стрелял, мне очень трудно, поэтому я закрою глаза.

    И стрелой горшочек точно пополам.

    Это притча, но и в реальности такие настоящие жизненные возможности открываются человеку, когда он пребывает в пространстве! Какого нового себя он обнаруживает и какие потрясающие свои возможности он обнаруживает! Тогда и выясняется, что хорошая голова — это хорошее дело, а не помеха.

     — Какова принципиальная разница между отношением к резонансу в мире вещей и в пространстве?

    И.Н. — В мире вещей резонанс — это я, приемник — вещь, у меня много всяких деталей, я кручу ручку настройки… А если я пространство, то я могу усилить любую часть звучащего пространства. Любую. Ту, которая наиболее полно может быть усилена моим инструментом. Ту, которая наиболее полно отвечает запросу, идущему от людей. Потому, что на самом деле между мной и пространством никакой разницы нет. По определению. Если я пространство в пространстве, какая между нами разница? Пространство — это просто пространство. Где точка, где бесконечность? Оформленность — вот что меня выделяет как вещь. Но эта оформленность отнюдь не такая жесткая, как нам кажется.

    Все мы прекрасно знаем грузинскую школу актеров. Откуда они все появились? Приехал человек, где-то он был, вернулся в Грузию и основал школу. Набрал курс и начал учить актеров. У него есть актер, который сидит и меняет лицо. Я знаю этого актера, но меня просили не называть его фамилию. У него развлечение такое: он сидит, и у него меняется форма носа, глаз, шеи. В чем секрет? В том, что он нашел какой-то способ пространственного отношения к себе как форме. Даже на телесном уровне он может меняться. Ученый бы сказал, "на самом деле" он меняется или нет. Но для нас же он меняется. Мы же видим, что меняется. Есть другие способы это делать: за счет психоэнергетики — все прекрасно знают, все видели. Можно говорить, что это лица других воплощений. Можно и так. Интерпретация — вещь веселая и безответственная, потому что это интерпретация реальности, но не сама реальность. "Хула на Отца простится, хула на Сына простится, хула на Дух святой не простится во веки веков".

    Вот манипуляции с реальностью — это вопрос сложный. А интерпретация реальности — сколько книжек понаписано, еще понапишут — тоже занятие хорошее.

    Вот почему необходимо для человека, который хочет прийти к реальности, сочетание в нем знания рационального, логического (желательно, конечно, полилогического) и знания художественного. Знать искусство необходимо. Необходимо, если вы хотите пройти духовный путь. Только зная искусство, т.е. имея в голове сочетание знания по эзотерической психологии, философии со знанием, чувствованием искусства — вы можете более или менее адекватно прочитать те тексты, которые вы называете эзотерическими, духовными. Они так сделаны.

    Я читал сообщение, что с помощью компьютера выяснили, что какой-то тибетский текст сделан так, что можно читать через одно слово — будет осмысленный, пропуская два слова — будет осмысленный, справа налево — будет осмысленный. У человека, который писал, не было компьютера. Он же воплотил. Он не разрывал мысль и образ, понятие и переживание.

    Это и есть тотальность. В тотальности ничего страшного нет. Что вас все время этим пугают?

    Ведь тогда можно прорваться к пространству. Тогда вы поймете, что весь этот путь, с точки зрения практики, начиная с "Огненного цветка", созерцания, "белой птицы", потом потери чувства тела, т.е. приобретения умения жить без этого чувства; потом вибрации и так далее. Почему это такое опасное дело, если это правильно не оформлено как профессиональная работа? Потому, что это приближение к музыке реальности, музыке пространства. А.Н.Виноградный вообще-то все написал в своей статье. Вы ее читали?

    Но есть и одна печальная сторона. Человек — существо коллективное. А сущность — птица, летающая в одиночку. Это вечная проблема. "Встретиться нам не дает размах наших крыльев".

    Дело еще в чем? Если бы все люди такими были. А когда ты как бы пространство, а вокруг тебя вещи, а ты знаешь, что они не вещи, ты не просто знаешь, ты видишь. Тебе, как всякому нормальному любящему существу (любая сущность — любящее существо), хочется помочь, поделиться. А они говорят: что ты лезешь в мою личную жизнь? Не буди меня!

    Вот Ходжа сумел. Как он это сумел? Однако, если вы вспомните его жизнь, хотя бы в описании Соловьева, — это бесконечные странствия, бесконечные выполнения заданий. Но так хорошо, весело написано, что большинство людей, прочитав эту книгу с удовольствием, причем людей, которые эзотерически подкованы, пропускают, что вообще-то он всю свою жизнь выполнял задания. То дервиш странствующий его попросил, потому что уже бестелесный совсем, то еще кто-то. То падишах попросил его съездить в Индию. Он же все время на работе.

    А жена с кучей детей вечно одна. Она их растит, растит. А потом говорят, почему у него такая сварливая жена. А почему у Сократа была сварливая жена? Конечно, будешь сварливой — мужа все время дома нет.

    Когда читаете такие книжки, нужно быть очень внимательным. Это поразительный пример с "Таис Афинской" Ефремова, которую невнимательные люди считают легким чтением для молодежи. Есть масса прекрасных вещей. Но люди очень невнимательны. А почему? Потому что этого не хочется. Хочется что-то легкое, красивое. Но, как говорил Станиславский, в скобочках Алексеев, что такое искусство? — трудное сделать привычным, привычное легким, легкое красивым.

     — До звезд-то далеко.

    И.Н. — Да звезды — они здесь. Они ждут: человек, выйди, выйди, выйди из своего целлофанового пакетика!

    Говоря о пространстве, невозможно не вспомнить о так называемом быте. Когда человек поворачивается спиной к еде, которую готовит. Я всегда говорил, что приготовить пищу — это высочайшая эзотерика, это великое искусство, потрясающая вещь. Не зря так называемые продвинутые люди различных традиций просто сами себе все готовили.

     — А если вообще ничего нет?

    И.Н. — Такого не бывает.

     — Было же.

    И.Н. — Ах, да, у нас был замечательный случай. Бывшая питерская хозяйка и нынешняя решили объединиться, чтобы приготовить обед. Пока мы были на работе, они приготовили.

    Я такого не ел еще никогда. Полный ноль. Ешь мясо — вата, ешь салат  — вата. Пусто. Они все съели, а форму оставили.

    Я говорю: "Марина, может, вы покушаете?" Она: "Нет, нет, мы не хотим". И ходят такие разморенные.

    Потом пришлось всю эту пищу готовить заново, чтобы не выбрасывать продукты. Это просто некрасиво и не по-дервишски выбрасывать пищу. Но пришлось ее всю переделывать, потому что нечего было есть. Там даже не минус, а просто пусто, все съедено. Но мяса полная миска, красиво. И это не сказка. Однажды я попытался женщинам объяснить, что такое приготовить пищу. У нас был полевой сезон на берегу озера. Мужчины ушли на "боевое задание", а женщинам я рассказал, как это делается. Каждая написала программу — что должен сделать мужчина после того, как съест ее пищу. Запечатали в конверты. После того как мужчины поели, я видел только расширяющиеся от ужаса глаза женщин, потому что мужчины начинали в точности выполнять то, что женщины написали в записочках. Один к одному. Одна написала: "Первое, что я хочу, чтобы он сделал, — сразу после еды заснул". Он поел и заснул. Это все дырочка. Через нее в вещь программа входит. А поскольку хозяина нет, то пища и становится хозяином, раз в ней программа.

    Ведь если не лениться, то, скушав или выпив из чьих-нибудь рук, можно такое узнать про его "искреннее" к тебе отношение, что чаще лучше самому себе приготовить и самому же съесть.Есть масса замечательных систем, одна из них самая оригинальная — это уринотерапия. На чем это построено? На том, что кто-то понял, что раз я вещь, то все, что в меня входит, несет в меня "не меня". Значит, если я хочу дать отдохнуть своей машине по переработке, по переведению мира в меня, то мне нужно закрыть все дырочки. И в это время в меня ничего не входит. А я еще вспомнил мультимиллиардера, который вообще живет в бункере и управляет оттуда. Зачем ему те деньги? Для того, чтобы создать консерву в консерве на консерве.

    Но и здесь есть дырочка под названием душа или духовное сердце — это тоже дырочка, которую люди закрывают всеми способами — от мании до "я ничего не чувствую, никого не слышу, ничего не переживаю". Закрылся, дверь забронировал.

    Вместо того чтобы привлечь к себе любовь пространства, мы все время с ним воюем. Потому что оно большое, а мы маленькие. Нет, мы такие большие, вам даже не снилось. Каждый из нас — это событие. А вообще в реальности что реального есть? Пространство, событие, время. И каждый человек — событие, если он есть. А если его нет, то это другая история. То, что называется — не востребовано. Получили, но хозяин так и не востребовал.


    О ТЕНДЕНЦИЯХ РАЗВОПЛОЩЕНИЯ И ВОПЛОЩЕНИЯ В ДУХОВНОМ РАЗВИТИИ

    Можно рискнуть и попытаться представить себе все духовные идеи, традиции, учения в виде двух тенденций. Первую тенденцию можно назвать тенденцией развоплощения. Самая распространенная, самая популярная в истории человечества. Что имеется в виду? То, что духовная задача внутренней жизни человека есть развоплощение Духа. В идеале до полного развоплощения, то есть до освобождения не только от физического тела, но и от всех остальных тел тоже, вплоть до слияния с Абсолютом. (Я буду говорить сейчас вещи достаточно дискуссионные, но вы — те, кто меня уже знает, знаете, что я всегда говорю от первого лица, и говорю о том, в чем лично убежден, к чему сам пришел в результате своей жизни и размышлений.) Мне кажется, что доминирование идеи развоплощения, как духовной идеи, связано со страхом смерти. Если взять базальную мотивацию этой идеи, то мне кажется, что она связана со страхом смерти, со страхом неизбежности этого происшествия. И под воздействием механизмов психологической защиты, ради снижения напряжения от ожидания неизбежного конца, возникает идея умереть заранее, по собственному, так сказать, почину. И умереть в таком смысле, который предельно повышает самооценку, умереть развоплотившись.

    Как вы сами догадываетесь, я, конечно, не сторонник этой идеи. Я ее не осуждаю, не говорю, что она плохая или хорошая… Мне кажется, что я понимаю ее внутреннее основание. Я часто наблюдал людей, которые путем ли медитации, путем ли молитв, путем ли какой-то психотехнической практики включали у себя тот уровень чувствительности, который, как правило, постоянно не задействован. Столкнувшись с тонкими (условно говорю, тонкими) проявлениями реальности, они находили себе там большее пространство самореализации, большее пространство для повышения самооценки. Они вступали в контакт с различными сущностями, естественно считая их более высокими, чем свои. (Тем более, что свои, как правило, незнакомы.) И таким образом приобщались к общей большой глобальной тенденции развоплощения. И развоплощались. Для начала как личности разрушались, как полноценные личности, говоря условно, потом от людей уходили, кто как…

    И есть, естественно, противоположная тенденция, гораздо менее популярная, гораздо более трудная для переживания — это идея духовного развития как воплощения Духа. Возникает такая коллизия: для того чтобы принять идею воплощения Духа как идею духовного развития и духовной перспективы, надо прежде всего поменять изначальный тезис, что Дух, воплотившись, как бы начал свое падение; поменять идею о том, что в основе мира должна быть точка, нечто одно, и что дифференцирование этого одного есть падение Абсолюта, есть его как бы раздробление, есть его огрубление. Не так часто встречается явно оценочная подача этой идеи, но в скрытой форме всегда есть оценка, что удаление от Абсолютного есть падение.

    Однако давайте вспомним исходные мировые тексты. "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог". Что ж это было за Слово?

    Слово это было "хочу". Хочу воплотить. С этой позиции возможно восприятие Абсолюта как бесконечного, во всех смыслах: бесконечного разнообразия, бесконечности пространственных слоев, бесконечности проявлений, бесконечности форм, наполненных духовным содержанием. Мы увидим, что если мы станем на позицию, что воплощение есть прогресс Духа, — условно говоря, что это что-то положительное, — то тогда многообразие форм воплощения окажется раскрытием богатства Духа, ибо Дух тем самым утверждает, что нет такой формы и не может быть такой формы, которую он не в состоянии заполнить, которую он не в состоянии воплотить.

    Идея развоплощения понятна — это ход назад. Вот был единый, неделимый, невыразимый; потом он начал дробиться, воплощаться слоями (например, у Успенского, Гурджиева — луч творчества). И мы все время строим парадигму восхождения как парадигму развоплощения. А парадигму нисхождения — наоборот, как парадигму воплощения, отсюда и совсем простая идея борьбы с плотью как таковой, и сложная идея о слиянии с Абсолютом через отказ от личного бытия.

    А вот обратный ход, при котором парадигма восхождения строится как парадигма предельного воплощения, предельного вхождения в плоть всей бесконечности возможных форм, — менее популярен и более трудно дается именно в переживании. Потому что при этом ходе мы не можем построить для себя траекторию, которая чем-то заканчивается. Действительность не может закончиться, ибо воплощение бесконечно развертывается во времени, пространстве и знании. Реальность действительно потенциально бесконечна. Страх бесконечного, как показывает психологическая практика, для большинства людей более силен, чем страх конечного. Не зря существует легенда о проклятии бессмертием.

    Но существует возможность увидеть бесконечность. Однако эта целостность будет не статической, т.е. не целостность зафиксированной картины, а целостность процесса. Целостность, в которой моментом внутреннего схватывания будет постоянное переживание динамики, воплощения.

    Я не могу сейчас достаточно аргументированно говорить (возможна ли вообще достаточная аргументированность в такой области?), но на сегодняшний день у меня такое ощущение, что внутренняя, субъективная реальность человека, его самотождественность в пределе, в самом основании своем имеет процесс, что точечная самотождественность "я как я" есть только метка на этом потоке. Вот течет река, и если бросить в нее дощечку, то эта дощечка, плывущая по реке, — это образ нашей метки восприятия самотождественности, так можно себя отслеживать, но сами мы как "я", наше "я" как таковое, есть река, есть процесс воплощения.

    Естественно, что для словесно-логической формы осознавания это почти неуловимо. В силу дискурсивности, в силу того, что пока ты создаешь описание, уже проходит некоторое время. Но существует такая форма рефлексии, как переживание. Хотя есть смешение терминов. Подменять термин "рефлексия" термином "переживание" как-то не очень принято. Скажем, такая форма самовосприятия. И если мы развиваем в себе эту форму самовосприятия, то мы имеем потенциальную возможность воспринимать себя через переживание процессуально, т.е. воспринимать себя не как метку под названием "я", а как поток в потоке реальности и, таким образом, получить внутреннее, субъективное основание для восприятия концепции духовного развития как воплощения, а не развоплощения. Естественно, что это много трудней. В каком плане много трудней? В том плане, что у нас, во-первых, об этом очень мало информации, очень мало текстов, очень мало живых носителей (такого подхода). Вторая сложность состоит в том, что при таком подходе так называемые "грубые" уровни реальности оказываются самыми сложными для постижения и преображения. Даже если мы будем пользоваться той концепцией, что вот эти уровни реальности, которые мы называем "физическое тело", "физическая реальность" (ведь это очень условные слова), — это более плотные, давайте отнесемся к этой плотности не как к эффекту огрубления, а как к нарастанию мощности воплощения. Для этого нужно преодолеть фатальность отношения к действительности, так сказать, "плотной" действительности. Фатальность отношения выражается в том, что она, "плотная" реальность, обречена, что она есть временный сосуд, только потому, что мы все видим смерть. Мы видим, как гибнут растения, как гибнут животные, как гибнут люди, как рассыпаются в прах города, как исчезают культуры. Именно этот факт, воспринимаемый через призму страха конечного, делает нас внутри, глубинно-установочно, по отношению к так называемой "плотной" реальности настроенными отрицательно. Нам в большинстве случаев не приходит в голову даже задуматься, а можно ли посмотреть на это иначе? Ведь все ясно. Хотя почти все, интересующиеся этой проблематикой, знают про "Изумрудную скрижаль" и про то, что "как вверху, так и внизу, как внизу, так и вверху", знают, что "сансара — это та же нирвана, а нирвана — это та же сансара". У Флоренского вратами заканчивается легкий путь восхождения и начинается тяжелый путь нисхождения. То есть во всех серьезных источниках мы встречаем эту идею другого восприятия единого и другого восприятия самой идеи движения, движения как воплощения, как нарастания мощности воплощения. Но она в большинстве случаев проскальзывает мимо нас, ибо не дает возможности уйти от проблематики личности, т.е. социальной проблематики, потому что мы сделаны из людей… Мы роковым образом сделаны из этих людей, которых не выбирали, мы роковым образом родились в это время, в этом месте, в этом социально-психологическом мире, — т.е. рок, рок, рок. Это изначальное отсутствие нашей субъективности. А что я могу с этим поделать? Если я родился в начале февраля, значит, я по гороскопу "водолей". Если я "водолей", то тогда… Что я могу поделать, если я родился в таком социально-психологическом мире и поэтому у меня глубинная система ценностей такая-то, такая-то, такая-то. Что я могу поделать, я сделан из этих вот людей, поэтому у меня эдипов комплекс, или комплекс Электры, поэтому я на всех женщин проецирую проблематику своих отношений с матерью, на всех мужчин проецирую свою проблематику отношений с отцом. И т.д., то есть полная предопределенность. И на уровне индивидуальности, своей телесной уникальности: вот у меня такая скорость реакции, у меня такое вот внимание, такое телосложение, у меня такой вот разрез глаз. Опять фатальность, опять рок, опять я здесь как субъект не присутствую. И я в силу так называемых объективных обстоятельств получил именно такое образование и не получил вот такого, такие книжки прочитал, а такие не прочитал. Поэтому, как только мы встречаемся с идеей развоплощения, мы чувствуем большое облегчение. Потому что вся эта фатальность перестает иметь какой-либо смысл, и снимается это напряжение, потому что все это оказывается вообще-то не важно. И не имеет никакого значения, — прахом станет, и все. А вот есть нечто, где изначально в момент постижения я как субъект присутствую, и здесь все как бы в моей воле, особенно если моя воля согласится с волей Абсолюта. Но это опять отказ от психологического напряжения, так же как отказ от сознательного выбора. Тогда как же быть с утверждением, что родиться в человеческом теле — это самая большая удача?.. Тогда как же быть вообще с каким-то смыслом существования человека, не только в форме рода человеческого, но и в форме индивидуального, персонального, единственного?

    Как же быть тогда с этой бездной духовности в виде воплощенного мира? Каким же образом мы все-таки умудряемся… Мы так здорово устроены, что, игнорируя эту бездну, строим себе иллюзии какой-то там духовности за пределами этого мира… А что такое за пределами этого мира? Десятый, двенадцатый, шестнадцатый уровень? Но даже если это миллион, это же все равно единое, ибо если это не единое, тогда все духовные идеи просто ничего не стоят. Они все на этом фундаменте построены. На том, что есть единое. Не одно, а единое.

     — Можно ли так понять, что вы отрицаете идею развоплощения как духовный путь?

    И.Н. — Во-первых, я вначале сказал, что я делюсь с вами размышлениями не для того, чтобы отменить идею развоплощения. Потому что вряд ли можно осуществить воплощение, преображение без ознакомления со всей этой историей в обратном варианте. Я думаю, что если мы будем ставить этот вопрос как практическую задачу, то очевидно, что это ознакомление необходимо. Кроме того, моя позиция в этом вопросе согласуется с тем, что в книжке "Наедине с миром" названо "карта древних", или "карта состояний". Я не хочу быть понятым односторонне.

    Другой вопрос, что для меня на сегодняшний день в моей внутренней практике, в моих попытках что-то осознать, понять, и в моем общении с людьми это более актуальная проблема в связи с ее меньшей разработанностью как на уровне осознавания, так и на уровне практической реализации. Меня тревожит, что сейчас, когда все это на уровне текстов, на уровне пропаганды, на уровне какого-то первоначального знакомства стало очень доступным, идея развоплощения увлекает людей до такой степени, что они даже не задумываются о том, что есть еще и вторая тенденция этого всемирного процесса. Может быть, поэтому я акцентирую в эту сторону, но мое акцентирование означает только актуальность этого на данный момент времени для меня.

     — Возможно ли для человека со всеми его проблемами и недостатками воплотить Дух?

    И.Н. — Давайте возьмем такую традиционную формулировку о том, что есть человек. "Человек создан по образу и подобию Божьему". Вот такая знаменитая формулировка. Что такое "по образу и подобию"? Для меня это по внутреннему смыслу означает, что так же, как и мир, человек есть воплощенный Дух. И то "Я" в нас, которое я назвал процессуальным, — это и есть воплощающийся Дух. И если человек имеет такую внутреннюю устремленность, такую жажду, такое "хочу", он может воссоединить в себе самом исходный момент — момент чистого духа и момент воплощения этого духа в их процессуальном единстве, и пережить себя как этот процесс воплощения, и в этом найти уже содержательные моменты, вплоть до технологических.

     — На уровне подсознания управляют человеком законы природы; как же он может, оставаясь в теле, воплотить Дух, т.е. отдать его под власть Духа?

    И.Н. — С одной стороны, Вы формально правы — в том, что существуют законы природы и человек как природное тело этим законам подчиняется. С другой стороны, человек еще принадлежит социальной природе, которая не совсем, мягко выражаясь, совпадает с тем, что мы привыкли в общем все называть природой. И с третьей стороны, человек еще принадлежит к интеллектуальной природе (ментальное пространство человека). В той или иной степени он принадлежит и приобщен к этим аспектам человеческой природы.

    Если совсем просто ответить на Ваш вопрос, то есть замечательная формула Павла Васильевича Симонова. она звучит так: "высшая нервная деятельность — действительно высшая". Действительно. А это означает, что структурно она предназначена для того, чтобы иметь возможность управления или хотя бы координации всех других форм, как бы структурно низших. Это раз.

    Второе. Окружающий нас мир, который мы привыкли называть средой, меняется. И меняется не только по биологическим, природным, условно скажем, причинам, но и по причинам вмешательства деятельности людей в это все дело; он становится в некоторых местах очень агрессивным… И если мы не используем своих возможностей, данных от рождения (не от рождения, а по определению, что мы homo sapiens), и не изменяем взаимоотношения со своим телом во всех смыслах (когда говорю "тело", я имею в виду полный объем понятия, в том числе и его биологическую часть) в соответствии с задачами, которые мы перед собой ставим, т.е. с теми смыслами, которые мы хотим реализовать своим пребыванием в этом мире, то тогда… тогда только развоплощение.

     — Вы хотите сказать, что на пути воплощения возможна коренная трансформация биологического тела?

    И.Н. — Да, я уверен. Я не говорю, что мне это удалось. Но чем дольше я этим занимаюсь, тем больше эта уверенность нарастает. И я даже скажу больше, что внутренне, субъективно, я уверен в том, что этот путь перспективнее с точки зрения взаимоотношений между субъектом и миром.

     — А с каким тогда эгрегором, энергетическим потоком Вы связаны, не потеряли ли Вы свои корни?

    И.Н. — Это хороший вопрос. Те, кто меня давно знают, слышали, читали  — я не пользуюсь такой терминологией, и объясню почему. Эта терминология не вписывается в ту каузальную систему, которой придерживается традиция, к которой я принадлежу. Я не говорю, что она плохая или хорошая. Я знаю людей, которые этим пользуются и решают свои смысловые и целевые задачи. Поэтому ответить на этот вопрос вот таким образом я не очень могу. Но могу сказать другое: по мере нарастания объема резонансного взаимодействия между субъективной и объективной реальностями, или между субъектом и миром — при наличии развитой рефлексии и на уровне интеллекта, и на уровне переживания, и даже на уровне чувствованияощущения (что тоже нужно, потому что иначе вас размывает, иначе начинаются интерпретации, которые не соответствуют ничему, кроме вашей субъективной проблематики), уверенность в том, что это путь, что это в принципе возможно и что этот путь тоже направлен к постижению истины, — она нарастает. Только за счет резонансного взаимодействия. Да, конечно, вы абсолютно правы в том, что человек, вставший на духовный путь любой традиции (если это не убежище, а путь), он теряет. Безусловно, потому, что это все дороги без возврата с определенного момента. Трансформируясь, он теряет свою как бы естественность пребывания среди людей, но не в мире. И он может вернуться к этой естественности пребывания,- в принципе, но как? У меня нет такого желания, поэтому я не прорабатывал этот вопрос. В текстах, в традициях говорится, что в принципе можно. Скажем, например, Ходжа Насреддин иллюстрирует эту задачу.

     — А вот критерий реконструирования человека на этом пути Вами ведь тоже просматривался? Немного влево или немного вправо. Где критерий, куда нам идти?

    И.Н. — Человек идти может только туда, куда он хочет.

    С формальной точки зрения это дикое упрощение, но это так. Мы очень боимся "хочу". Вдруг у меня активизировалась в памяти замечательная книга Ричарда Баха "Иллюзии, или Приключения вынужденного мессии", которая вся посвящена проблеме "хочу". Почему нам внушено, что если я реализую свои "хочу", то тогда они неизбежно столкнутся с "хочу" других людей и я попаду в зону беспрерывной конфронтации? Чего, естественно, никто из нас не хочет. Но мы забываем, т.е. не забываем, а может быть, некоторые упускают из виду простую вещь, что не "хочу" вступают в конфликт с другими "хочу", а способы реализации "хочу" могут быть бурные, хорошие, осуждаемые, поддерживаемые; в данной культуре — такие, в той культуре — другие… Но ведь способы — это вопрос вооруженности, вопрос "как", а не вопрос отмены моего "хочу".

     — А как же уголовное право, наказывающее реализации запрещенных "хочу"?

    И.Н. — Вот замечательный вопрос. Это колоссальная тема. С точки зрения того, что на сегодняшний день известно в психологии, человек не может действовать из "не хочу"; это абсурд, ибо двигателем, с точки зрения современной психологии, подчеркиваю, является потребность. Потребность как потребность человек редко осознает, если он об этом, тем более, не знает. Он осознает себя как некоторый набор "хочу", т.е. мотивов. Происходит конкурентная борьба мотивов в зависимости от степени неудовлетворенности потребностей, в зависимости от ценностной структуры, личностных установок, социальных ограничений, табу, вся динамика психики выводится из этого "хочу". Сведем психоанализ к примитивной схеме: либидо, направленное на себя; либидо, направленное наружу; мортидо, направленное на себя; мортидо, направленное наружу. Как всегда, четыре получается, так устроено с древности, что четыре — число как бы первопричин, когда речь идет о психике.

    Вы говорите — уголовное право. Но если человек, — возьмем такой крайний случай, — хочет украсть, т.е. нарушить закон, даже если он сам себе говорит: "Я хочу это сделать", это ведь еще не означает, что это его истинное "хочу". Ибо мы знаем, что существует система психологической защиты. Первый сильный механизм — это так называемая защитная мотивация, т.е. когда мотив оформляется рефлексией уже в приемлемом для себя виде. Вот для этого человека приемлемо так. А теперь допустим, что он в состоянии с чьей-то помощью, или он имеет возможность в социальном пространстве ознакомиться с исходным своим "хочу". И вы в состоянии ему предложить энное количество способов реализации этого "хочу". Естественно, он выберет наименее наказуемый. Поэтому вопрос жизненной вооруженности, персональной вооруженности в смысле технологическом с одной стороны, освобождение от все большего и большего количества защиты по отношению к восприятию своей мотивации, а с другой стороны, все большее и большее обеспечение разнообразия средств, способов реализации этого "хочу". В пределе разумных размышлений это приведет нас к тому, что запретных, — в абсолютном смысле слова "запрет", — "хочу" просто не возникает… Мы все в этом плане очень похожи.

    Набор социальных, биологических, идеальных потребностей, если пользоваться классификацией Симонова, не такой уж большой и не такой уж разнообразный. И даже если мы привлечем сверхсознание как процесс творческих психологических мутаций, то тот же Симонов, тот же Ершов утверждают, что сверхсознание работает только на актуальную потребность, на актуализированную. Если мы возьмем все подсознание со всем, что нам о нем рассказали от Фрейда до Бассина, что мы там увидим? Мы увидим только конфликт между статикой и процессом, между исходными запечатками родовыми, — по рождению, где я как субъект не присутствовал с моей динамикой как субъекта, который с этой статикой вступает все время в конфликт.

    Если мы даем человеку технологию — способ выявления своих конфронтаций, снятия этих конфронтаций, то — это я видел сам — снимается этот конфликт. Тогда между сознанием и подсознанием возможна ситуация, когда нет конфликта. Почему? Статика, не соответствующая процессуальности данного субъекта, изъята. То есть легко сказать: "и все". На самом деле это чрезвычайно сложно. Но при наличии мотивации постижения возможно. При наличии мотивации достижения практически невозможно, — человек не успевает, потому что мотивация достижения укрепляет субъективное переживание ограниченности времени; мотивация постижения снимает субъективное переживание ограниченности времени. И тогда у вас получается, что ваш день, сутки субъективно в переживании становятся равны месяцу вашего знакомого. Тогда вы понимаете, что жизнь измеряется — с точки зрения переживания — не количеством оборотов Земли вокруг Солнца, а количеством субъективных событий. Вы переходите из одного времени в другое.

    Тогда вопрос ограниченности вас во времени, в количестве оборотов Земли вокруг Солнца, которое совершит она, пока вы существуете как биологическое единство, биологическое тело, снимается. И тогда у вас есть шанс успеть. Но, естественно, вам нужно для этого отказаться от огромного количества мотивации достижения. И положиться в этом, как говорили древние, на волю Божью.

    Это самотворчество, т.е. творчество, направленное на самого себя, и есть наиболее активное проявление субъективности. А раз мы повышаем активность субъекта — мы повышаем смысловую активность нашего пребывания в этом мире, мы повышаем самооценку не за счет достижения, а за счет именно того, что мы начинаем постигать самих себя во всей своей бесконечной субъективности воплощения.

     — Игорь Николаевич, я прочитал, что выносится самосознание из субъективной и объективной реальности в психологически пустое пространство… А как это практически?

    И.Н. — Во-первых, надо иметь реальное "зачем", т.е. иметь желание и иметь смысл: "хочу" и "зачем". Во-вторых, это не вопрос технологии в том виде, в котором можно изложить эту технологию и передать. Это вопрос расширения объема резонанса. Это вопрос пребывания внутри данной традиции, смены взаимоотношений с миром. Понимаете, все, что можно было сказать словами, я честно изо всех сил попытался и сделал. И я, когда сейчас читаю "Наедине с миром", десять бесед о Школе, понимаю, что я ничего добавить туда не могу. У меня не появилось новых слов для объяснения этих субъективных переживаний. Потому что, как бы там ни было, это субъективные переживания, и объективация, — т.е. продукт какого-то нового качества, — это всегда самый сложный вопрос.

     — То есть пребывая в вашей традиции, человек обязательно к этому придет?

    И.Н. — Нет, это происходит либо не происходит. Но это зависит от того, насколько вы в это погружены, насколько вы в этом пребываете… Потому что как только вы ставите вопрос в такой форме — это мотивация достижения. Понимаете? А как только это мотивация достижения, вы выходите за пределы самой традиции; вы делаете главными периферийные вопросы, вопросы достижения, которые отданы закону традиции. Ведь что такое "Я принял традицию"? В данном конкретном случае я для себя должен определиться, что мотивация постижения — это у меня основное, а мотивация достижения — поскольку-постольку: поскольку судьба сложится, поскольку Господь Бог распорядится. Но это не мои проблемы, они для меня не актуальны. Я все свои силы, силы всех своих потребностей (если я в данной традиции, то эта традиция пытается, в качестве основного момента устремления, определиться в сторону воплощения) — от самых биологических до самых идеальных — направлю на постижение. Я пытаюсь, учусь, или в переживании мне открывается, что все они даны мне для постижения и преображения, а не для достижения.

     — У человека есть глубинные "хочу", о которых он и сам ничего не подозревает. Как это можно определить?

    И.Н. — Да не надо ничего определять. Сколько ты ни определишь, все равно либо оно есть, либо нет. Тогда можно было бы просто технологическим путем взять в свои руки удовлетворение потребностей данного конкретного человека и, манипулируя пряником и кнутом, то есть поощрением и наказанием, начать формировать… Но что прекрасно? Как показывает практика всяких деспотических попыток это сделать с древних времен и до недавних, — ничего не получается. Простой пример. Есть люди, склонные к тому, что их можно ввести в состояние гипноза до так называемого сомнамбулического состояния. Ставят муляж человека, дают в руки нож (в этом состоянии) и говорят: "Это враг, его надо убить" — и он вонзает нож. Ставят человека, дают в руки картонный нож и говорят: "Это враг, его нужно убить", — он вонзает, но уже не так. Ставят человека, дают настоящий нож, — и человек не выполняет команду, у него начинается истерика. Кто знаком с гипнозом, знает, что здесь начинается глубинный конфликт. А некоторые — выполняют. И даже премудрые военные специалисты не могут заранее предсказать со стопроцентной точностью, кто выполнит, а кто — нет. Только методом антинаучным они выявляют тех, кто в состоянии…

    О чем речь идет? Есть в человеке такие глубинные вещи, которые не поддаются манипуляциям даже на таком уровне. Поэтому большую часть средств, скажем, люди, озабоченные поиском суперагента, тратят не на обучение этих агентов, а на нахождение потенциальных кандидатов.

     — Скажите, а на чем, на Ваш взгляд, эти глубинные вещи могут быть основаны?

    И.Н. — В большинстве случаев у меня просто нет ни желания, ни времени, ни "хочу" заниматься глубинной формализацией в силу того, что я тоже процессуален и у меня возникают другие интересы. Меня сам этот факт просто радует. Он в свое время меня вдохновил в моих устремленностях, — в смысле объективаций, т.е. в выступлениях, рассказах, текстах. Потому что существование такой проблемы показывает, что наш страх перед манипулированием и эти бесконечные призывы, создание всяких кодексов, как правило, никаких плодов не приносят, кроме манипулирования общественным мнением или мнением определенной группы. А он не так уж обоснован. Даже на сильно формализованном уровне существует нечто за пределами поверхностной социальной динамики. Поэтому пронесшийся недавно бум вокруг нейролингвистического программирования в общем как-то угас, или уже угасает, или в ближайшее время угаснет, потому что опять эта идея программирования, компьютерная идея все равно с неизбежностью наталкивается на процессуальность человека как субъекта, а поэтому непредсказуемость.

     — Но ведь предопределенность объективно существует?

    И.Н. — Для меня субъективно и объективно это не совсем то, что общепринято. Если я действительно субъект, то вся объективность мира в такой же степени зависит от меня, как и я от нее. Если я действительно субъект так, как я это понимаю, то я включен в действительность. Значит, изъятие меня из этой действительности ее меняет, мое присутствие в ней ее меняет. Предопределенность, конечно, есть. Предопределенность… В чем она? Она в том, что постоянно плюс-подкрепляется со стороны социальной то, что в нас от механизма, от конвенции, от предсказуемости. Предопределенность выгодна социальной структуре, ибо чем предсказуемее наше поведение, тем лучше функционирует вся структура социальных отношений. Потому идея предопределенности все время подкрепляется. Конечно, есть предопределенность. Ну не я же выбирал, — если отбрасывать какие-то совсем мистические ходы, — в какой семье родиться, в какое время, с каким телом, какого пола даже. Но эта предопределенность инструментальна, — ну, не имею я ничего, мне дали топор. Это единственный инструмент, скажем. Вот я, вот природа и вот топор. Я могу его совершенствовать для своих задач, а могу ходить и ныть: что я могу с топором интересного сделать? Люди, мы знаем, топорами делали деревянные кружева, брились и т.д. Они им работали, они его не как данность воспринимали, а как некоторую ограниченность в выборе средств воплощения.

     — Допускаете ли Вы истинность других подходов к духовности? Например, канонических?

    И.Н. — Я все допускаю как некоторые попытки описания многообразия реальности, с которой может вступить во взаимодействие человек. Я все отрицаю, ибо мне удобнее те описания, которыми я пользуюсь внутри своей традиции. Конечно, у меня есть свое субъективное мнение, просто как у специалиста, относительного специалиста в этой вот области, что некоторые описания больше толкают к ложным интерпретациям, некоторые описания более корректны, некоторые описания порождены сочетанием практики и попытки уйти от своей внутренней проблематики; некоторые описания вообще сконструированы. Все описания чему-нибудь соответствуют, но даже все описания вместе реальность не исчерпывают. Поэтому я пользуюсь тем языком, той системой описаний, которую я хорошо знаю, проверил в своей личной практике и которая принадлежит той традиции, порождением которой я являюсь. Я люблю свою традицию действительно. Очень.

    Всякие ограничения на входе усложняют процесс трансформации. Это принципиальная позиция. Далее, всякие ограничения на входе как бы неявно постулируют наличие в мире вещей недуховных. А это противоречит основной духовной установке, что весь мир есть воплощенный Дух.

     — Как встать на путь? В Вашей книжке есть об этом теоретическая информация, а как это сделать практически?

    И.Н. — Не надо становиться. Как говорил мой учитель, книга не инструкция. Любая, даже самая замечательная книга — это повод для размышления. В этих книгах есть только одно: моя абсолютно честная, искренняя попытка поделиться тем, чем я могу поделиться на уровне слов. Больше там ничего нет. "Так говорил Игорь Николаевич Калинаускас…" Ну и что? Многие многое говорили. Если что-то в вас отозвалось, если что-то как-то срезонировало, то это уже ваша проблема, а не моя. Единственное, в чем я уверен, — что там нет того, что может стать оружием. Это принцип профессиональный.

     — Как совместить Ваши высказывания, что "человек есть человек" и "человек есть воплощенный Дух"? Ведь в этом и есть глобальный конфликт и трагедия человека?

    И.Н. — Когда я говорю: человек есть человек, я имею в виду, что физическое тело, огненное тело или любые другие тела или параметры — это все единое под названием человек, а когда речь идет о воплощении, безусловно, человек — воплощенный дух. Но мало того, что он воплощен, он еще воплощен по образу и подобию Божьему. Или, говоря иначе, одно из самых совершенных воплощений…

     — Но ведь человек есть человек, а не есть Дух.

    И.Н. — Нет. Человек — это такая замечательная форма воплощения Духа; некоторым она даже больше нравится, чем там кошечка или собачка. Но не всем. Я знаю людей, которым кошки нравятся больше людей.

     — А когда вы узнали про "Огненный цветок"?

    И.Н. — Дело было в Даугавпилсе, в 1972 году, в марте или мае. У нас была такая традиция: ночь с пятницы на субботу была посвящена всевозможным вопросам, которые нас наиболее волновали. Так вот однажды метод качественных структур вдруг ни с того ни с сего появился… Был такой период, когда мы нашли какой-то ритм действия, при котором информация возникала спонтанно. Вот в одну из таких ночей с пятницы на субботу вдруг я начал рассказывать о "цветке". Когда мы пытались это формализовать, мы нашли только одно определение: информация получена экстатическим путем. Но если говорить принятыми на сегодня словами, то это, естественно, вхождение в поток,- некоторое резонансное взаимодействие с традицией на всех уровнях многочисленных аспектов реальности приводит к тому, что у вас возникает необходимое знание (если это называть знанием), или необходимое понимание (если это называть пониманием), или необходимое переживание (если это называть переживанием) по мере реальной необходимости.

     — Существуют ли аналоги "Огненного цветка"?

    И.Н. — Большое количество народа потом искало аналоги. Единственный аналог, который был найден, это древнекитайская психотехническая система под названием "золотой цветок". Но она имеет дело с другого рода энергией. Она имеет отношения, по нашим сегодняшним представлениям, с ментальной энергией. Поэтому там другое. Но у них золото… Опять же это мы так понимаем. Потом, по прошествии некоторого количества лет, при большем знакомстве с людьми из этих традиций — живыми носителями, я понял, что "золото", "Золотой Будда" — это для них не означает золото в буквальном смысле, для них это может быть концентрация солнечного света. Поэтому тут сравнивать всегда надо очень осторожно. Но это единственная аналогия, которую за все это время от момента получения информации по сегодняшний день мы нашли. Никакой другой аналогии найдено не было. И должен сказать, что пока мы не встретили, кроме Агни-Йоги, еще какой-либо традиции, непосредственно работающей с огненной энергией или с тем, что условно называют "огненным телом". Я думаю, что это связано с тем, что именно работа с этого рода энергией ведет к непосредственным трансформациям не только на уровне психики и сознания, но и на уровне психофизиологии. И это многих пугает.

     — Какова цель духовного пути?

    И.Н. — Цель?

     — Да. Например, цель — это максимальное воплощение Духа.

    И.Н. — Когда мы говорим "цель", мы предполагаем, что существует конец как достижение, финал. Когда мы говорим "смысл", то мы предполагаем, что постижение — преображение не имеет такого финала, даже логического. Может быть, такой смысл предельно реализовать воплощенность Духа. Как мы говорим на языке Традиции: уметь заполнить любую форму этим содержанием. Смысл. А цель — нет.

     — Как же все-таки может так быть, что любое человеческое "хочу" священно? Оно же может нести вред другим людям?

    И.Н. — Я сказал, во-первых, не "любое человеческое", я сказал: любое "хочу" священно. Потом я сказал: способы реализации этого "хочу" — не все допустимы.

     — А вот если потребность убить?

    И.Н. — Вы плохо знаете психологию. Нет такой потребности, есть такой способ реализации потребности или сублимации, если есть подавленная потребность. Но как потребности, потребности в убийстве нет… Бывает ограниченность выбора способов для данного конкретного человека. Это уже уровень социального торможения и прочее. Это другая тема. Но всякое "хочу" истинное (не защитное, а истинное) священно. Другой вопрос — отсутствие знания, средств для воплощения данного "хочу". Дальше уже начинается "психопатология обыденной жизни".

     — У человека огромное количество "хочу", разве можно их все реализовать?

    И.Н. — С точки зрения внешнего наблюдателя — безусловно. С точки зрения самопознания — прежде всего предлагаю заняться все-таки познанием себя, чтобы выяснить, что масса вещей, о которых вы уверены, что вы их хотите, это только защитные мотивации. Если вы, знакомясь с собой, вступив в диалог с собой как с субъектом, займетесь этим, вы выясните, что проблемы как раз не в излишних "хочу", а в недостатке "хочу". И от этого одно-единственное "хочу" путем защитной мотивации преобразуется в целый букет "хочу". Но этот букет весь на одной веточке. И когда человек делает глубоко эту работу, то у него со временем возникает совершенно невероятная ситуация. Вдруг выясняется, что он почти ничего не хочет. И тогда начинается: "хочу хотеть!" Оказывается, что многие наши защитные "хочу" кнопочны, т.е. они стимулируются внешней обусловленностью. И если снять эту внешнюю обусловленность, тогда оказывается, что из себя самого человек почти ничего не хочет. Но это уже связано с другими вопросами: вопросами его отношения с миром — непосредственно, опосредовано, биологических, небиологических.

     — Дух и субъект. Соотношение между двумя этими понятиями? Вы употребляете их постоянно, а вот что это такое?

    И.Н. — Я-Дух — это река, а я, как субъект с данной себе рефлексией — "я есмь"- это метка на потоке. Больше ничего не могу об этом сказать.

     — Вы субъект воспринимаете как метку?

    И.Н. — Не субъект, а восприятие субъектом самого себя.

     — Можно выделить два взгляда: один говорит, что в каждый миг жизни человек имеет все необходимое ему для развития и нужно только внимательно смотреть и получать те уроки, которые приходят. Другой взгляд — это, условно говоря, Мюнхаузена, из фильма Захарова: нужно совершить подвиг, чтобы что-то обрести.

    И.Н. — Я понял. Потенциально, на уровне субъективного переживания, действительно, каждое мгновение жизни содержит в себе достаточно энергии воплощения. Актуально этого не происходит по той простой причине, что, испытывая социальное давление, человек отказывается от биологических взаимоотношений с жизнью и реальностью, от резонансных взаимоотношений с миром и переходит в конвенциональный мир социума. Не полностью, — полностью он, даже если захочет, не перейдет, — в большей или меньшей степени. Конвенциональный мир социума построен на снятии как можно большего числа напряжений, связанных с возможностью возникновения сомнений по отношению к заданной социумом модели жизни. Это раз. Второе. Для того чтобы получить средства работать с этим всем хозяйством, нужно пройти обучение у людей, которые этими средствами владеют и имеют желание и возможность вам их передать. Такова моя позиция. Напряжение снимается в каждый момент времени. Вот сейчас девушка держит у Вас руку на плече, снимает Ваше напряжение, — не потому, что она так задумала, это инстинкт личностный. Вы посмотрите вот здесь, в этом пространстве. Казалось бы, есть микрогруппы, знакомые, есть люди сами по себе. Но разве Вы заняты тем, чтобы способствовать нарастанию общего и индивидуального напряжения? Нет. То есть чисто инстинктивно вы заняты тем, чтобы снимать, снимать, снимать, а Игорь Николаевич занят тем, чтобы поднимать, поднимать… Вот вся динамика нашего общения.

    Возможно, привлекательность традиций развоплощения состоит именно в том, что по мере продвижения по этому Пути снимается постепенно всякое напряжение, в том числе и напряжение, известное как "томление Духа". А ведь это "томление" есть желание воплотиться.