Роберт Лэнгдон выключил телевизор, взял Витторию за руку и отошел от алтаря. Камерарий не сомневался в том, что спасение Лэнгдона было делом рук Божьих. Правда, Карло Вентреска не совсем понимал, с какой целью Создатель так поступил.

Нарушивший тишину голос принадлежал единственной находящейся в Сикстинской капелле женщине.

– Вы убили моего отца, – сказала, выступая вперед, Виттория.

Камерарий посмотрел на девушку, и его очень удивило выражение ее лица. Ее боль и страдание он мог понять. Но откуда такая озлобленность? Ведь она первой должна была понять, что гений ее отца таит в себе смерть. Его необходимо было остановить. Во имя блага человечества.

– А ведь он занимался Божьим делом, – закончила Виттория.

– Божьи дела не могут вершиться в лаборатории. Они вершатся в сердцах.

– Отец был чист сердцем! И его исследования доказали...

– Исследования вашего отца еще раз доказали, что человеческий ум развивается гораздо быстрее, чем его душа! – произнес камерарий несколько более резко, чем ему хотелось, поэтому он снизил тон и продолжил: – Если столь духовная личность, как ваш родитель, способна создать оружие, действие которого мы имели возможность наблюдать этой ночью, то представьте, как может использовать антивещество простой, приземленный человек.

– Человек, подобный вам?

Камерарий глубоко вздохнул. Неужели она по-прежнему ничего не понимает? Человеческая мораль совершенствуется медленнее, чем развивается наука. Человечество духовно не созрело для того могущества, которым оно уже обладает. Люди никогда не создавали оружия, которого затем не использовали! А антивещество есть не что иное, как новое оружие в и без того огромном арсенале. Человек способен уничтожить мир. Человек давным-давно научился убивать. И кровь его матери дождем лилась вниз. Однако гений Леонардо Ветра таил в себе иную, гораздо более страшную опасность.

– В течение столетий церковь держалась, несмотря на то что наука отгрызала от нее кусок за куском, – сказал камерарий. – Наука развенчивала чудеса. Учила ум властвовать над сердцем. Осуждала религию как опиум для народа. Наука считала Бога галлюцинацией – иллюзорными костылями для тех, кто слишком слаб, чтобы признать якобы бессмысленность своего существования. Я не мог остаться в стороне, когда наука взяла на себя смелость поставить под вопрос могущество самого Творца. Доказательство, говорите вы? Да, бесспорно, – но доказательство не существования Господа, как вы утверждаете, а всего лишь невежественности самой науки! Что плохого видите вы в признании того, что имеются вещи, которые находятся за пределами нашего понимания? День, когда ученые воспроизведут сущность Бога в лаборатории, станет днем, после которого люди перестанут нуждаться в вере!

– Вы, видимо, хотите сказать, что после этого люди перестанут нуждаться в церкви? – спросила Виттория, приближаясь к камерарию. – Сомнение есть ваш последний рычаг контроля над людьми. Только сомнение приводит к вам души человеческие. Мы все хотим познать смысл жизни. Людям свойственны неуверенность в будущем и тяга к свету познания, которое несет им освобождение. Но кто сказал, что церковь является единственным источником света на нашей планете?! Каждый из нас по-своему ищет Бога. Чего вы так страшитесь? Того, что Бог где-то явит себя не так, как являет здесь, за этими стенами? Вы боитесь того, что люди найдут его в своих собственных жизнях и отбросят прочь ваши замшелые ритуалы? Религии эволюционируют! Умы находят ответы, в сердцах укореняются новые истины. Мой отец был вместе с вами! Но шагал он по параллельной тропе! Как вы этого не видите? Бог – это не какая-то всемогущая сила, взирающая на нас сверху и угрожающая за неповиновение ввергнуть нас в геенну огненную. Бог – это та энергия, которая струится по синапсам[96 - Синапс – область контакта нейронов друг с другом и с клетками исполнительных органов. Крупные нейроны головного мозга могут иметь несколько тысяч синапсов.]нашей нервной системы и которой полнятся наши сердца. Бог во всем!

– Во всем, кроме науки! – бросил в ответ камерарий, и во взгляде его все увидели искреннюю жалость. – Наука по определению бездушна! К чудесам разума, подобным антивеществу, которые появляются в нашем мире, инструкции по этике их применения, увы, не прилагаются. И это само по себе вызывает опасения. Но становится по-настоящему страшно, когда безбожная наука объявляет свои потуги поиском пути к свету и обещает ответить на вопросы, красота которых состоит как раз в том, что ответа на них нет!

Камерарий печально покачал головой.

В Сикстинскую капеллу на время вернулась тишина.

Заглянув в глаза Виттории и поймав ее суровый взгляд, камерарий вдруг ощутил безмерную усталость. Ведь она должна была все понять! Неужели Господь еще раз его испытывает?

На сей раз молчание нарушил Мортати.

– I preferiti... – произнес старый кардинал душераздирающим шепотом. – Баджиа и другие... Умоляю, скажите нам, что это не вы...

Камерарий посмотрел на него, изумившись той боли, которую почувствовал в голосе старика.