..

– Это... это неправда, – пролепетал камерарий, которому снова стало казаться, что он находится под действием морфина и что у него начались слуховые галлюцинации.

– Именно поэтому, Карло, – со слезами продолжил Мортати, – его святейшество преклонялся перед наукой. Он чувствовал себя в долгу перед ней. Наука позволила ему испытать счастье отцовства, не нарушив обета безбрачия. Его святейшество сказал мне, что сожалеет лишь о том, что его восхождение по ступеням церковной иерархии не позволяет ему оставаться рядом с любимой и постоянно следить за тем, как растет его дитя.

Камерарий Карло Вентреска снова ощутил, как им начинает овладевать безумие. Ему хотелось разодрать ногтями свою плоть.

Откуда я мог это знать?!

– Папа не согрешил, Карло. Он сохранил невинность.

– Но... – Камерарий искал в своем воспаленном мозгу хоть какую-нибудь зацепку. – Подумайте о том, какую угрозу церкви мог представлять его поступок! Представьте, что могло случиться, если бы его шлюха проболталась? Или, не дай Бог, объявился бы его ребенок.

– Его ребенок уже объявился, – произнес Мортати дрожащим голосом.

Все замерли.

– Карло... – прошептал старый кардинал, – ребенок его святейшества – это ты.

И в этот миг камерарий вдруг ощутил, как в его сердце начало затухать пламя веры. Дрожа, он стоял у алтаря Сикстинской капеллы на фоне Страшного суда, изображенного Микеланджело. Он знал, что только что сам увидел ад. Камерарий открыл рот, чтобы что-то сказать, но губы его затряслись, и он не промолвил ни слова.

– Неужели ты так ничего и не понял? – задыхаясь, спросил Мортати. – Именно поэтому его святейшество пришел к тебе в больницу в Палермо, когда ты был еще мальчиком. Именно поэтому он взял тебя к себе и растил тебя. А монахиню, которую он любил, звали Мария... это твоя мать. Мария оставила монастырь, чтобы целиком посвятить тебе свою жизнь, но она сохранила верность Создателю. Когда папа узнал, что его возлюбленная погибла во время взрыва, а ты чудесным образом спасся... он поклялся перед лицом Бога, что никогда более не оставит тебя одного. Твои родители, Карло, сохранили невинность. Они не нарушили обета, данного Богу. И все же им удалось принести тебя в этот мир. Ты – данное им чудом дитя.

Камерарий закрыл уши руками, чтобы не слышать этих слов. Он неподвижно, словно разбитый параличом, стоял у алтаря, а затем резко, как будто из-под его ног выдернули опору, упал на колени и горестно завыл.


* * *

Секунды. Минуты. Часы.

Понятие времени в стенах капеллы, казалось, утратило всякий смысл. Виттория почувствовала, что постепенно начинает освобождаться от паралича, поразившего всех присутствующих. Она отпустила руку Лэнгдона и начала проталкиваться сквозь толпу кардиналов. Ей казалось, что от дверей капеллы ее отделяет несколько миль и что она двигается под водой... медленно и с трудом.

Ее движение, видимо, вывело из транса всех остальных. Один из кардиналов начал молиться. Некоторые рыдали. Часть священников следили за ее движениями, и по мере того, как девушка приближалась к дверям, отрешенные взгляды кардиналов начали приобретать осмысленное и отнюдь не дружелюбное выражение. Она почти пробилась сквозь толпу, когда кто-то схватил ее за руку. Виттория обернулась и оказалась лицом к лицу с одним из служителей церкви. Его морщинистое, похожее на печеное яблоко лицо было искажено страхом.

– Нет, – прошептал старец. – Вы не должны уходить.

Виттория замерла, не поверив своим ушам.

– Прежде чем перейти к действиям, нам необходимо все продумать, – сказал второй кардинал, преграждая ей путь.

– Это может иметь весьма болезненные последствия для... – вступил третий.

Виттория оказалась в окружении. Недоуменно оглядывая кардиналов, она сказала:

– Но все, что сегодня произошло... Мир должен узнать правду.

– Сердцем я с вами, – произнес, не отпуская ее руки, морщинистый старец, – однако мы вступили на путь, с которого нет возврата. Нам необходимо подумать о разбитых надеждах. Я понимаю, что это цинизм. Но ведь люди после всего этого никогда нам не поверят.

Девушке стало казаться, что число преградивших ей путь кардиналов постоянно растет. Вскоре перед ней образовалась стена из черных сутан.

– Прислушайтесь к людям на площади, – сказал один из священнослужителей. – Ведь это может разбить их сердца. Необходимо вести себя с максимальным благоразумием.

– Нам нужно время, чтобы все обдумать и помолиться, – произнес другой. – Кроме того, следует думать о будущем. Последствия этого печального...

– Но он убил моего отца! – воскликнула Виттория. – Он убил своего отца!

– Я уверен, что он заплатит за все свои грехи, – произнес державший ее за руку кардинал.

Виттория в этом тоже не сомневалась, но ей хотелось обеспечить неотвратимость расплаты. Девушка возобновила попытки протолкнуться к дверям, но кардиналы с испуганным видом лишь теснее сомкнули ряды.

– Что вы собираетесь сделать? – спросила она. – Убить меня?

Лица кардиналов побелели, и Виттория тут же пожалела о произнесенных сгоряча словах.