Так что "полезное" – это наименование увеличения и созидания.

Гермоген. А что же у нас будет противоположно этому?

Сократ. Имена, содержащие отрицание чего-либо, мне кажется, нет нужды рассматривать.

Гермоген. Что именно?

Сократ. "Неподходящее", "бесполезное", "нецелесообразное" и "неприбыльное".

Гермоген. Это правда.

Сократ. Однако нужно рассмотреть "вредное" и "пагубное".

Гермоген. Да.

Сократ. Так вот, "вредное" означает в то, что вредит несущемуся потоку. А "вредить" означает "желающее схватить", или, что то же самое, "обвить веревкой", что во всех отношениях вредит. Так что, видно, наиболее точно было бы назвать то, что связывает поток, "вередное", а "вредным", мне представляется, это зовут красоты ради.

Гермоген. Затейливые имена выходят у тебя, Сократ. Мне сейчас кажется, будто ты выводишь на свирели вступление к священной песне Афины, когда ты выговариваешь это слово "вередное".

Сократ. Так ведь это не я виноват, Гермоген, а те кто установил эти имена.

Гермоген. Это правда. Однако что же такое "пагубное"?

Сократ. Что бы такое могло быть "пагубное"? Смотри, Гермоген, насколько я прав, когда говорю, что добавленные и отнятые буквы сильно изменили смысл имен, так что чуть перевернешь слово, и ему можно придать прямо противоположное значение. Так, например, обстоит со словом "должное", оно пришло мне в голову, и я вспомнил в связи с ним, что собирался тебе сказать. Наше великолепное новое наречие перевернуло вверх ногами значение слов "обязанность" и "пагуба", затемнив их смысл, старое же позволяет видеть, что они оба значат.

Гермоген. Как это?

Сократ. Сейчас скажу. Ты знаешь, наши предки довольно часто пользовались йотой и дельтой, да и сейчас женщины ими пользуются не меньше, а ведь они лучше других сохраняют старую речь. А потом вместо йоты начали вставлять эпсилон или эту, а вместо дельты – дзету, будто бы ради торжественности.

Гермоген. Как это?

Сократ. Например, древние называли день "гимера", или другие – "гемера", а теперь его зовут "гэмера".

Гермоген. Да, это так.

Сократ. А знаешь ли ты, что лишь старое имя выражает замысел учредителя? Ибо на радость и усладу людям возникал свет из тьмы, поэтому его и назвали "сладень".

Гермоген. Очевидно.

Сократ. Теперь же у этих трагедийных певцов и не сообразишь, что значит слово "день". Впрочем, некоторые думают, что он так назван от слова "кроткий", потому что своей мягкостью укрощает все живое.

Гермоген. Мне это нравится.

Сократ. Точно так же ты знаешь, что иго древние называли "двоиго".

Гермоген. Да, да.

Сократ. Так вот, слово "иго" ничего не выражает; справедливее называть его "двоиго", так как в него впряжены двое, чтобы что-то двигать. А теперь говорят "иго". Да и со многим другим обстоит так же.

Гермоген. Очевидно.

Сократ. Поэтому, во-первых, то, что мы называем словом "обязанность", означает нечто противоположное всему тому, что относится к добру. И хотя обязанность – это вид добра, все же она представляется как бы уздой и помехой движению, словно одновременно она сестра вредного.

Гермоген. Во всяком случае, это очень правдоподобно, Сократ.

Сократ. Так нет же, если воспользоваться старым именем. Оно, видимо, более правильно установлено, нежели теперешнее, поскольку согласуется с рассмотренными выше добрыми именами, если вместо эпсилона поставить йоту, как, вероятно, это и было в древности. Ведь такое слово будет значить не "связывающее", но "проникающее", а это-добро, и [присвоитель имени] это хвалит. Таким образом, он не противоречит сам себе, но и "обязанность", и "польза", и "целесообразность", н "выгода", и "добро", и "подходящее", и "доступное" – все представляется одним и тем же, обозначающим упорядочивающее и всепроницающее начало ], лишь приукрашенное разными именами. А то, что удерживает и связывает, он порицает. Так и "губительное" : если в согласии с древним наречием поставить вместо дзеты дельту, тебе станет ясно, что это имя – "дземиодес" – присвоено тому, что связывает идущее.

Гермоген. А что же "удовольствие", "печаль", "вожделение" и тому подобное, Сократ?

Сократ. Это представляется мне не очень трудным, Гермоген. Ведь то, что называется удовольствием, выражает, видимо, действие, направленное на пользу, а дельта здесь вставная, так что это зовется удовольствием вместо "удопольствия". А вот печаль называется так, видимо, оттого, что эта страсть печет наше тело. "Недуг" же – это то, что мешает идти. Что касается "болести", то, мне кажется, это какое-то чуждое слово, образованное, видимо, от "болезненного". "Напасть", видимо, называется так от внезапного нападения печали. "Удрученность" вполне ясно означает трудность порыва [движения ]. "Восторг" – исторгнутый и легко льющийся поток души. "Наслаждение" – от "услады". Последняя же названа так, как образ влекущегося сквозь душу веяния, и по справедливости должна была бы называться "проникновеянием", но со временем превратилась в "наслаждеянье".