Раз так, то ментальные события, чтобы удовлетворять каузальным дескрипциям, должны быть, согласно Дэвидсону, тождественны физическим событиям[15]. Релевантные события — процессы в мозгу, описываемые в терминах нейрофизиологии. Таким образом, в той мере, в какой нейрофизиология сводима к физике, между процессами в мозгу и поведением (телесными движениями) могут устанавливаться каузальные отношения. Но на чем может основываться отождествление процессов в мозгу или каких-угодно физически описываемых событий, которые только могут быть признаны каузально релевантными, с психическими или ментальными событиями? Естественное предложение — допустить существование или возможносить так называемых покрывающих ( covering) психофизических законов, которые номически связывали бы ментальные характеристики с физическими или, иначе говоря, обеспечивали бы переводимость всех ментальных предикатов на язык физики. Это было бы, однако, весьма сильным допущением, поскольку сама возможность таких законов вызывает большие сомнения; так, Дэвидсон считает, что подобные обобщения, нацеленные на редукцию психологии в целом к физике, не могут быть признаны законами в строгом смысле>[16]. У идеи покрывающих психофизических законов есть как противники, так и защитники; последним важно отстаивать его, поскольку они считают, что иначе невозможно будет отстоять и психофизическое тождество в объеме, необходимом для каузального объяснения действий. Противники этого взгляда, в свою очередь, полагают, что отказ от идеи психофизических покрывающих законов должен влечь за собой и несостоятельность объяснения действий в терминах ментальных причин. Дэвидсон, очевидно, не разделяет ни одну из позиций, считая, что идея тождества физических и психических событий не так сильно зависит от возможности установления психофизических законов, чтобы отказ от второй с необходимостью влек за собой отказ от первой. С его точки зрения, все события — физические, и любое ментальное событие может быть описано как физическое. Для того, чтобы утверждать это, не обязательно предполагать соответствующие психофизические законы. Ментальные и физические характеристики атрибутируются с точки зрения различных концептуальных схем; перевод одной на язык другой невозможен вследствие неопределенности перевода. Поэтому психическое не сводимо к физическому: отношение между этими характеристиками, согласно Дэвидсону, такое же, как, например, между семантическими характеристиками и синтаксическими — отношение нерудуктивной зависимости ( supervenience). Оно предполагает, что:

…не может быть двух событий, подобных во всех физических отношениях, но различающихся в некотором ментальном отношении, или что объект не может измениться в некотором ментальном отношении, не изменившись в некотором физическом отношении[17].

Заметим, что рассматриваемые подходы — как телеологический, так и каузальный — разрабытывают интенциональные объяснения действий; существенным аспектом этой задачи является построение критерия отличия рационального поведения от так называемого простого поведения, куда относят разного рода рефлекторные движения, конвульсии, тики, мышечные сокращения и так называемые непроизвольные движения, в том числе и вербальные — стоны, вскрикивания, вздохи, бормотания и т.д. Собственно объяснение действий, однако, не является здесь предметом нашего рассмотрения; эти подходы интересуют нас лишь постольку, поскольку они проливают свет на предпосылки интенционального объяснения в его применении к вопросу о референции. Для нас важно показать, что даже в том случае, когда теория референции строится на прагматических основаниях — когда референциальная значимость термина берется как функция от способов его употребления — она может быть построена без ссылок на интенциональность.

Описать поведение интенционально, с точки зрения телеологической интерпретации, значит охарактеризовать его как действие, и наоборот; очевидно, что при таком подходе просто невозможно спутать действие с простым поведением. Интенциональность, с этой точки зрения не есть ментальный акт или переживание, не есть нечто отдельное от поведения и, в то же время, не есть нечто, что можно обнаружить исследуя поведение агента в данный момент времени. Интенциональность, как структура соответствий между описаниями действий и интенционально-пропозициональных мотиваций, устанавливается в более широком контексте, предполагающем наблюдение за поведением разных людей в различных специфицируемых обстоятельствах и обучение коммуникативно и социально успешному поведению и таким способам интерпретации поведения, которые обеспечивали бы усепшное взаимодействие с другими. Иначе говоря, соответствия между описаниями, используемыми в посылках и заключениях практических рассуждений, устанавливаются в широком социолингвистическом контексте.