Под референцией обычно понимают вид непосредственной связи языковых выражения с предметом в мире (в узком смысле эта связь может пониматься как характеризующая выражения таким образом, что они, будучи употреблены определенным образом (в определенном контексте), указывают на один единственный объект в мире и больше ни на какой). В этом представлении изначально оказались смешанными по крайней мере два: с одной стороны, это — обобщение фактов успешных указаний на предметы с помощью таких выражений; с другой стороны — вызванное корреспондентно-репрезентативной моделью убеждение в том, что успехи таких указаний не случайны, а являются результатами существующего положения дел, а именно — что успешно и систематически указывать на что-то есть функция самих выражений, причем только таких, которые сами по себе обладают свойством быть непосредственно связанными с объектами, на которые они могут указывать, т.е. иметь их в качестве своих референтов. При этом в понимании референции можно выделить по крайней мере две трактовки:

   выражение может быть непосредственно связано отношением референции с одним единственным предметом или объектом[1] в мире и больше ни с каким, так что только этот объект и никакой другой может быть его референтом при правильном употреблении;

   или же выражение может быть так связано с неким множеством объектов, возможно, даже не обязательно конечным — такое расширение референции обычно называют объемом или экстенсионалом термина (выражения, имеющего в каком-то смысле самостоятельное значение).

Назовем трактовку (1) узкой, а трактовку (2) — соответственно, расширенной. Такое представление о семантических характеристиках определенной группы выражений и, соответственно, определенной структурной части языка, в свою очередь породило определенное направление в философском анализе языка, характеризующееся построением теорий референции. Поскольку это — теории, их задача не просто указать на определенный характер связи выражений с предметами, но объяснить его, т.е. выявить те факторы в мире, в языке или, быть может, в нас самих, которые обусловили такое положение дел.

Однако, если смысл референциальной теории значения в том, что имена признаются указывающими на нечто и благодаря этой своей характеристике имеющими значения, то оказывается неважным, на какого типа сущности они указывают. Между тем, наши обычные представления о мире таковы, что, если мы пытаемся судить о нем не через призму языка, то мы, как правило, отдаем должное тем различиям, которые называем онтологическими — а именно, мы говорим, например, что быки существуют, а единороги не существуют, что мысли — у нас в голове, а смыслы — где-то в словах, но и то и другое нельзя ощутить органами чувств; на более утонченном уровне дискурса мы можем различить их как сущности разных видов, относительно которых существовать значит каждый раз разное. Референциальные, согласно обыденным представлениям, слова и словосочетания, между тем, к нашему неудовольствию не фиксируют (по крайней мере prima facie) этих различий: единорог как имя грамматически ничем не хуже, чем бык; мысль, смысл — не отличаются грамматически от стол и стул и т.д. Мы можем с равным успехом обозначать таким образом предметы, обладающие различным онтологическими статусами, включая понятия о предметах. Очевидно, чтобы такие термины, как, например, бык и единорог, отражали соответствующие онтологические различия, их значения — семантические характеристики — должны позволять устанавливать эти различия. Но, если значение термина состоит в его референции, то на каком основании такое может быть выполнимо? С другой стороны, у нас есть способы фиксировать нужные онтологические различия через утверждение различий между типами признаков, которые могут характеризовать те или иные виды сущностей и которые, скажем, для индивидуальных объектов, локализуемых в пространстве и времени, интуитивно не такие, как для смыслов или ментальных сущностей. На таких интуициях основано простое решение, к которому подчас прибегали философы — провести демаркационную линию между существующим и несуществующим (или, например, так: ‘existere/subsistere’) по этим качественным различиям. Но при таком подходе референция не гарантирует существования и тогда, например ничто, чье употребление в языке так сходно с употреблением имен, вполне может трактоваться как имя какой-то сущности (например, не существующей). Другие известные возражения против такого решения состоят в указании на следующую из него абсурдность не только утверждения существования относительно чего-то несуществующего, но и — отрицания его существования.

У.В.О.Куайн назвал проблемы такого рода проблемами бороды Платона: несуществующее в каком-то смысле существует, поскольку есть нечто, о чем идет речь. Но в каком отношении можно говорить о том,